— В двух словах, господа, вот вам все дело: вы поселились в Оленьей долине и основали, если не ошибаюсь, великолепную колонию.
— Ну, так что же? — спросил Джонатан.
— Не горячитесь. Эта долина принадлежит самому сильному племени на берегах Миссури.
— А мне какое дело? Девственная земля принадлежит тому, кто первый водворился на ней.
— Может быть, но беда не в том, потому что этот народ владеет огромными территориями и мало обращает на них внимания, так что, по всей вероятности, он и не подумал бы предъявлять вам своих прав на этот клочок земли, если бы слишком значительный интерес не вынуждал его к этому.
— А позвольте узнать, какого рода этот интерес?
— В этой самой долине зарыто народное сокровище.
— Сокровище? Что называете вы сокровищем, старый охотник? Какое сокровище может быть богаче девственной почвы?
— Не стану с вами спорить по этому поводу, но говорю вам то, что есть. Этот клад существует на самом деле, это я знаю наверняка. Его стоимость исчисляется многими миллионами долларов золотыми слитками и золотым песком.
— Тем лучше. Так вы сказали, что клад находится на моей земле?
— Точно так.
— Ну, следовательно, он мне принадлежит, и я воспользуюсь им, — произнес Джонатан решительно.
— Будьте осторожнее! Борьба предстоит жестокая. Ваши противники многочисленны и мужественны; они соединились с шайкой разбойников и, кроме того, выбрали своим вождем молодого человека — такого же американца, как и вы, — который решился во что бы то ни стало покорить вас, и я боюсь, что он добьется успеха. Впрочем, поступайте как знаете. Теперь вы предупреждены.
— Думаете ли вы, что надо ожидать скорого нападения?
— С минуты на минуту; все уже готово.
— Вы не назвали имени того человека, который должен руководить или, вернее, командовать нашим врагом, — заметил Сэмюэль.
— Действительно, это так, — подтвердил Джонатан, — а для нас очень важно знать, с кем из наших земляков нам придется драться.
— Разве я не назвал его? Ну извините, это все из-за рассеянности. Его имя — Джордж Клинтон.
— Ложь! Ты солгал, старый бездельник! — закричал Сэмюэль, вскочив с места.
— Я сказал истину, — ответил старик благодушно. Вдруг дверь с шумом отворилась, и появились двое людей, тащивших за руки сильно упиравшегося третьего, подталкивая его прикладами.
— Бездельник, — закричал один из них, — ты солгал! Это был сам Джордж Клинтон.
Рок, хозяйская собака, хотела было броситься на вновь пришедших, но Шарбоно сильным ударом приклада заставил ее замолчать.
Лагренэ встал и прицелился, но американцы мигом обезоружили его и заставили сесть на стул.
Человек, которого таким необычным средством доставили Клинтон и Шарбоно, был не кто иной, как Заноза, вождь индейцев.
Позади трех посетителей следовали Надежа и Драк; но они почтительно остановились у порога.
— Господа, — произнес Джордж Клинтон, — кажется, я подоспел вовремя; но — благодарение Богу! — нам удалось захватить и этого мошенника, который шатался около здешнего дома. Надеюсь, что он не заставит себя долго просить и скажет нам всю правду.
Он посмотрел на индейца, который невольно почувствовал, как дрожь ужаса пробежала по всем его жилам, однако с виду оставался холодным и спокойным, как будто дело его не касалось.
Оба американца мучились неизвестностью, а Лагренэ напрасно ломал себе голову, чтобы выдумать средство, каким образом выпутаться из критического положения, в какое поставило его неожиданное появление Джорджа Клинтона.
От шума, произведенного вторжением новых гостей, проснулась жена Лагренэ. Впопыхах она вскочила с постели, оделась как попало и вбежала в комнату, дрожа от страха и любопытства, что такое могло случиться.
Картина, представшая перед ее глазами, была не совсем успокоительной для старика Лагренэ — тем более, что хотя вне дома ничего и не было видно, зато ясно слышались звуки, выдававшие самым недвусмысленным образом присутствие многих людей.
Наступила минута молчания, когда легко было слышать хриплое дыхание в груди присутствующих при этом зрелище.
Наконец Лагренэ, увлекаемый ужасом, от которого кровь стыла в его жилах, решился во что бы то ни стало покончить с этим нестерпимым положением и узнать, на что он может надеяться и чего страшиться.
— Во всяком случае, господа… — начал было он. Но Джордж Клинтон не дал ему договорить.
— Молчать! — крикнул он. — Вы будете говорить только для того, чтобы защищаться, и дай Бог, чтобы вам это удалось — не то чтобы оправдаться или доказать свою невиновность в этом деле, но чтобы возбудить участие и заслужить помилование тех, кто сейчас будет судить вас.
— Меня? Судить?! — вскричал старик, делая напрасное усилие подняться.
— Да, Лагренэ, вас судить. Разве вы забыли, что мы живем в пограничных владениях и признаем один закон — закон Линча?
— Закон Линча! — повторил старик, цепенея от ужаса.
— В чем дело? — поинтересовался Джонатан Диксон. — Вы же очень хорошо знаете этот закон. Не сами ли вы несколько минут назад подтверждали справедливость этих слов: око за око, зуб за зуб? Ну вот и выходит, что в этих шести словах заключается весь закон Линча.
В эту минуту послышался шум шагов.
— А вот и судьи, — холодно произнес Джордж Клинтон. Смертельным ударом упали эти слова на голову старого переселенца.
Полусломанная дверь с шумом распахнулась, и несколько человек один за другим молча вошли в хижину.