Диана была очаровательной брюнеткой с голубыми и задумчивыми глазами, стройной и гибкой, как тростинка. Она была бледна; глубокая меланхолия омрачала ее облик и придавала лицу то ангельское выражение, которое присуще мадоннам Тициана.
Эта грусть, которую Диана упорно отказывалась объяснить, овладела ею всего несколько дней назад и сильно тревожила ее родных. На все расспросы, даже матери, которая несколько раз пыталась заставить ее признаться в причине этого внезапного горя, она постоянно отвечала, стараясь улыбаться:
— Это ничего, мне просто немного нездоровится; все пройдет.
При виде этого упорства Диану перестали расспрашивать, хотя каждый втайне обижался на такое недоверие с ее стороны. Но так как Диана была крайне избалованным ребенком, ни у кого не доставало мужества сердиться на нее за упрямство; теперь было уже слишком поздно заставлять ее слушаться. Родные были вынуждены склонить голову и ждать, когда она сама захочет объясниться.
Появление незнакомца в зале, где переселенцы завтракали, как люди, знающие цену времени, возбудило некоторое волнение среди них. Они перестали есть и заговорили шепотом, бросая украдкой взгляды на вошедшего, который, небрежно опираясь на свой кнут, смотрел на них, улыбаясь со слегка насмешливым видом.
— Ей-Богу! Брат Сэмюэль, какой замечательный сюрприз! Признаюсь, я не надеялся видеть тебя. Я полагаю, что ты не завтракал. Не угодно ли тебе последовать нашему примеру? Садись возле миссис Диксон.
— Благодарю, — ответил незнакомец, — я не голоден.
— Как хочешь; но ты позволишь нам продолжать завтрак?
— Сделай одолжение.
Переселенец опять сел на свое место за столом.
— Знаешь ли, брат, — начал Сэмюэль через минуту, — знаешь ли, что для человека твоих лет ты принял очень странное намерение.
— Почему же так, брат? — ответил Джонатан, набив рот. — Я этого не нахожу.
— Может быть, ты и не находишь… А позволь спросить, куда это ты отправляешься?
— На север, к Великим озерам.
— Как! К Великим озерам?! — с удивлением вскричал Сэмюэль.
— Да. Говорят, что там много хороших земель, никому не принадлежащих; мы с детьми станем их разрабатывать.
— Какой черт вбил тебе в голову эту глупую мысль и уговорил отправиться туда?
— Никто. Повторяю тебе, это прекраснейшая страна: леса там великолепны, воды вдоволь, климат немного холодный, это правда, но восхитительный, почва плодородная и, повторю, земли в изобилии.
— А! Ты уже был в этой восхитительной стране?
— Нет, еще не был, но это все равно, повторяю тебе, брат, я это знаю.
— Ты знаешь, Джонатан, но все же я советую тебе остерегаться бухт.
— Опасности нет, — ответил переселенец, слегка пожимая плечами и принимая замечание Сэмюэля буквально.
— Прекрасно! — вскричал, смеясь, Сэмюэль. — Поступай как желаешь, брат, но, пожалуйста, скажи мне, что ты сделал с твоим южным имением. В последний раз, когда я имел от тебя известие, ты еще жил там; это было пять лет тому назад, не так ли?
— Ба-а! Я продал это имение, брат.
— Все?
— Да. Не осталось ничего; я продал своих невольников, оставив у себя в качестве свободных слуг только тех, кто согласился следовать за мной, и взяв с собой всех и все, что может сопровождать меня в путешествии: как ты видишь, жену, сыновей, дочь, мебель, лошадей — словом, мы в полном комплекте.
— Если ты не рассердишься, я попрошу тебя, брат, ответить на один вопрос.
— Як твоим услугам, брат.
— Разве тебе было плохо там, где ты жил?
— Мне было там очень хорошо, брат.
— Или земля была плохая?
— Плохая? Напротив, она была превосходной.
— Стало быть, ты невыгодно продавал твои продукты.
— Ты смеешься, Сэмюэль, я продавал их очень выгодно.
— Чего же тебе недоставало?
— Ничего.
— Но раз так, — вскричал Сэмюэль Диксон с изумлением, — черт побери, брат! Какой злой гений побуждает тебя искать новые страны, где ты можешь встретить только свирепых животных, еще более свирепых диких индейцев и ужасный климат?
Отважный искатель приключений, поставленный в тупик этим сильным доводом, почесывал голову, по-видимому подыскивая сколько-нибудь логичный ответ, до которого никак не мог докопаться в своем мозгу, когда на его счастье жена подоспела к нему на помощь.
— Боже мой, брат! — сказала она тоном полусерьезным, полушутливым. — К чему искать несуществующие причины? Это просто любовь к переменам и больше ничего. Разве вы не знаете этого так же хорошо, как и мы? Мы всю жизнь переходили с одного места на другое и нигде не поселялись окончательно. Стоит нам пристроиться где-нибудь поудобнее, как мы тут же находим, что именно теперь и настала пора убираться.
— Да, да, — ответил Сэмюэль Диксон, — я знаю скитальческий нрав моего брата; но вы, сестра, почему молчите, раз уж им овладевает такая причуда?
— Ах! Брат, — с улыбкой возразила миссис Диксон, — вы не знаете, что значит быть замужем за таким вечным странником, как Джонатан.
— Хорошо, — сказал, смеясь, переселенец, — прекрасный ответ, миссис Сюзанна.
— Но что же вы будете делать, если не найдете у Великих озер очаровательного, по вашим словам, края, который ищете?
— Ба-а! Это меня не тревожит; я поплыву по одной из многочисленных рек той страны.
— Но где вы высадитесь?
— Понятия не имею. Я никогда не был в тех краях, но мне это все равно; я знаю наверняка, что везде сумею устроиться.