— Можешь побежать с нами, если хочешь.
Я фокусирую свое внимание на его лице после того, как тридцать секунд пялилась на его ноги. Меня раньше вообще заботили мужские ноги?
Адам улыбается, до сих пор издеваясь надо мной.
— Я лучше застряну в пустыне с Лори.
Он смеется.
— Не поклонник бега?
— Спортивные гены достались моему брату. А мне…
— Гены неуклюжести.
Я ухмыляюсь.
— Как с языка снял.
Он заканчивает с водой и поворачивается к посудомоечной машине. В этот раз я реагирую быстрее и останавливаю его.
— О! Не переживай! — произношу я, забирая стакан из его руки. — Я все мою руками.
Мышонок дуреет, как только я хватаю его поводок. Адам пристегивает его к ошейнику и салютует мне по пути к двери, обещая надолго не задерживаться. Закрываю после них дверь, прижимаюсь к ней спиной и затем медленно перевожу взгляд на то единственное, что забыла убрать: кучу грязной одежды посередине гостиной. Прекрасный вид для Адама, особенно с чисто розовым лифчиком наверху, который я купила Бог знает когда и надеваю, только когда нет другого выбора. Проходит лишь секунда, за которую я прикидываю, как много увидел Адам. Все, на сто процентов. Зашибись. Теперь он, наверное, думает, что я вывалила здесь корзину для стирки нарочно, словно у меня получится соблазнить его своим бельем. Я стону и несу одежду в спальню, затем заставляю себя включить видео с упражнениями по YouTube. Или это, или продолжать убирать. Я не могу смотреть телевизор, пока Адам занимается с моей собакой. Это чувствуется неправильно.
К тому времени, когда спустя сорок пять минут он стучит в мою дверь, я лежу кучей на полу, обливаясь потом и отказываясь вставать.
Видео по йоге, выбранное мною, называется «Йога для любителей», ну, или я так думала. Быстро проверив, убеждаюсь, что ошиблась. Там написано «Йога для усердных».
Адам стучит повторно, и я знаю, что мне придется встать с пола. Пытаюсь двинуть ногой, но она не шевелится. Стону и пытаюсь снова, заставляя себя встать. Каждый шаг к двери отдается болью, и предплечье горит, когда я поворачиваю дверную ручку.
Адам, благослови его Господь, выглядит, как потный Бог на моем пороге, футболка прилипла к его груди и предплечьям. Мышонок стоит возле него, тяжело дыша и светясь, как лампочка.
— Кажется, вы двое хорошо провели время, — произношу я, открывая дверь достаточно широко, что они могли зайти.
— Ты принимала душ? — спрашивает он, без сомнения удивленный моим нынешним состоянием.
— Йога для усердных, — шепчу я, чувствую боль с каждым вдохом.
Он смеется.
— Звучит так, словно тебе нужно сходить с нами на пробежку.
Он открепляет поводок Мышонка, и пес срывается к миске с водой. Я хромаю в кухню и наливаю Адаму стакан воды, а затем и себе. Мы снова стоим друг напротив друга в скромном пространстве, как и раньше, только теперь с нас обоих скатывается пот, и я думаю, что мне нужно сказать мистеру Холлу, что кондиционер снова не работает, потому что воздух ощущается горячим, затхлым.
Никто из нас не говорит, пока мы попиваем воду. Не могу найти достаточно смелости, чтобы поднять на него глаза. Вместо этого, я фокусируюсь на Мышонке, который хлыщет воду из миски, а затем плюхается рядом с нами.
— Хороший из него компаньон для бега? — спрашиваю я Адама.
— Поначалу был ужасный, но спустя первую милю, кажется, втянулся.
Я улыбаюсь своей собаке.
— Слышишь, Мышонок? Ты был ужасным только сначала. Это прогресс!
Мышонок виляет хвостом.
Адам смеется, и я осмеливаюсь бросить на него взгляд: он наблюдает за мной, точнее, изучает. Мне хочется пригладить волосы рукой. Поправить хвост, майку. Думаю, она сместилась, пока я занималась, и я не уверена, но, кажется, декольте открыто больше, чем положено. Но если я поправлю майку, то привлеку к своей груди еще больше внимания, а я не сделаю этого. После моего полного фиаско с розовым лифчиком я пытаюсь убедить Адама, что не пытаюсь отчаянно соблазнить его.
— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает он, наклоняя голову набок.
Эта его чертова улыбка на месте. Такая уверенная. Такая вызывающая.
Я отворачиваюсь.
— Что? Не знаю, о чем ты.
— Твои глаза почти выглядели, словно ты…
Возбуждена?!
— Заскучала, — вставляю я, двигаясь мимо него, чтобы поставить чашку в раковину. Нам нужно убраться из моей кухни. Никогда раньше не думала, что она станет теплой берлогой для секса. Таким укромным местом, со всеми этими чашками, и сковородками, и лопатками… Я содрогаюсь.