— Я пригласила их в качестве подушки безопасности, — признаю я, надеясь положить конец напряжению между нами. — С прошлой недели я нервничаю, находясь рядом с тобой… И подумала, если они приедут, мы с тобой не окажемся в опасности начать с того места, где закончили прошлый раз.
Его зеленый взгляд ловит мой, и я вижу любопытство, сменяющее остатки его злости.
— Мы в домах других людей, Мэделин, — насмехается он. — Даже у меня есть немного самоконтроля.
Можно подумать, это кого-то останавливает.
Я поджимаю губы и киваю.
Он делает шаг ко мне и прижимает руку к моей спине.
— Давай, покажи мне дом. Мне понравился его экстерьер.
— Правда?!
— На данный момент он мой любимый.
Да. Да. Да.
Веду его назад в дом, пока Диана и Кэти ждут нас на кухне. Мы проходим мимо спален и гостиной, затем я обвожу рукой просторную хозяйскую спальню.
— Она великолепна, не так ли? Французские двери открываются прямо на крыльцо, и через них поступает много света.
Он кивает.
— Многовато места для одного человека.
— В комнате?
Он улыбается.
— В доме.
Он думает, что я навязываю ему большой дом? Может, он не хочет детей. Может, я предполагаю слишком много.
— Знаю, что четыре спальни кажутся чересчур, но ты быстро их заполнишь. Ты можешь устроить дома офис и спортзал, если захочешь.
— Пока не появятся дети.
Я избегаю зрительного контакта с ним всеми способами.
— Да, эээм... пока не появятся.
— Мэделин?
— Хмм?
— Почему ты не смотришь на меня?
Я фокусируюсь на старом дубе, который вижу через французские двери.
— Просто наслаждаюсь видом.
— Я не прошу тебя заводить со мной детей, — смеется он.
— Ха! Я знаю! — мой голос звучит напряженно, и мне хочется спрятать от него свое лицо. — Это просто очень странно. Обычно я не зажигаю с клиентами прежде, чем показать им дома.
Он подступает ближе.
— Странно. А я всегда зажигаю с агентом по недвижимости прежде, чем позволить ей показать мне дома.
Пытаюсь засмеяться на его шутку, но смех кажется пустым.
— Ты слишком много об этом думаешь.
— Неужели? — Я наконец поворачиваюсь к нему лицом. Он стоит в паре футов от меня, уперев руки в бедра. В глазах игривый блеск, а сквозь поджатые губы прорывается улыбка. — А, может, это ты не думаешь об этом достаточно. Что-то изменилось? Ты внезапно готов встречаться? Или тебе попросту надоело удерживать дистанцию?
Адам лениво улыбается.
— И то, и другое? Ничего из вышеуказанного? Мэделин, не все должно быть черным или белым.
Может, для Адама — нет, но для меня — да. Мне надоело играть на серой стороне. У меня нет роскоши слоняться по кругу и ждать, когда Адам очнется. Большую часть времени после двадцатилетия я провела на свиданиях не с теми парнями: плохиш, эгоист, бабник. И все. Теперь же пора пойти другой тропой. Мне нужен кто-то, кто не струсит перед идеей о браке, кто не станет морщиться каждый раз, когда я завожу тему о детях.
— Мы можем делать по одному шагу за раз? — спрашивает он.
Если бы мне было двадцать два года, и я только что закончила бы колледж, его предложение звучало бы как мечта. Теперь мне нужно знать, чего ожидать в следующем месяце, в следующем году. Мне нужно начинать планировать будущее, иначе в сорок лет я проснусь одна с Мышонком в качестве компаньона.
Вздыхаю и качаю головой.
— Давай сосредоточимся сейчас на доме. У тебя осталось всего несколько минут, прежде чем придется возвращаться на работу.
— Но когда я снова тебя увижу? Можно пригласить тебя на свидание?
Пригласить? На свидание?
Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потому что так и есть. Провожу ладонью по лицу.
— Адам, хватит. Это неподходящее время.
— Мэделин.
Он делает шаг ближе, и я качаю головой. Повторяет то же самое — нарушает мое личное пространство, пока я не сдамся. Дважды это привело к неприемлемым последствиям. Третьему разу я случиться не позволю.
Я поворачиваюсь к крыльцу, и он становился рядом со мной.
— Мое агентство устраивает вечеринку, — смягчаюсь я, фокусируя внимание на дубе. — Мне нужно пригласить троих людей. Ты можешь прийти.
— Когда она?
— На следующей неделе.
Он качает головой.
— Слишком долго ждать. Можно я приду побегать с Мышонком?
«Побегать с Мышонком» теперь становится не чем иным, как эвфемизмом.
— Адам, вечеринка, — я скрещиваю руки, чтобы подчеркнуть свое предложение. И не сдамся. — Или принимай предложение, или забудь.