— Ну что, Брогсонъ, сказалъ мистеръ Бодденъ, обращаясь къ пожилому джентльмену, который подъ видомъ разглядыванья картинокъ въ Альманахѣ, занимался, въ полное свое удовольствіе, разсматриваніемъ, чрезъ верхушки листиковъ, наружности мистера Минса: — скажи пожалуста, что теперь думаютъ предпринять наши министры? Выйдутъ ли они, или сдѣлаютъ что нибудь другое?
— Гм! о! неужели ты не знаешь, что я самый послѣдній человѣкъ въ мірѣ, къ которому бы можно обращаться за новостями? Вотъ дѣло другое, если ты обратишься къ своему братцу, которому, по мѣсту его служенія, должно быть многое извѣстно.
Мистеръ Минсъ увѣрялъ этого джентльмена, что хотя онъ и служитъ въ Министерствѣ Иностранныхъ Дѣлъ, въ Сомерсетъ-Гаусѣ, но не имѣетъ никакихъ оффиціяльныхъ свѣдѣній касательно предположеніи министровъ Британіи. На этотъ разъ замѣчаніе Минса принято было обществомъ съ большимъ недовѣріемъ; и такъ какъ не предлагалось дальнѣйшихъ вопросовъ по этому предмету, то наступило долгое молчаніе, въ теченіе котораго почтенное собраніе развлекало себя кашлемъ и нюхательнымъ табакомъ. Но наконецъ появленіе мистриссъ Бодденъ произвело всеобщее возстаніе.
Вмѣстѣ съ окончаніемъ привѣтствіи провозглашенъ былъ обѣдъ, и вслѣдствіе того все общество двинулось въ столовую. Мистеръ Минсъ повелъ мистриссъ Бодденъ; но, къ несчастію, недостатокъ мѣста на лѣстницѣ помѣшалъ ему выказать всю ловкость свѣтскаго кавалера. Обѣдъ прошелъ, какъ и вообще проходятъ всѣ обѣды подобнаго рода. Время отъ времени, между стукотней вилокъ и ножей, раздавался громкій голосъ мистера Боддена, которымъ онъ упрашивалъ гостей своихъ пить вино, и увѣрялъ, что отъ души радъ видѣть ихъ; а между мистриссъ Бодденъ и ея прислугой происходили, касательно перемѣны блюдъ, мимическіе разговоры, въ теченіе которыхъ лицо мистриссъ Бодденъ принимало всѣ-возможныя измѣненія барометра, начиная отъ «бурной» до «прекрасной погоды».
Когда подали на столъ вино и десертъ, слуга, согласно выразительному взгляду мистриссъ Бодденъ, привелъ «мастэра Александера», одѣтаго въ свѣтло-голубую вару платья, съ серебряными пуговицами, съ волосами почти одинаковаго цвѣта съ помянутымъ металломъ. Послѣ разнообразныхъ одобреній со стороны мама и наставленія какъ вести себя — со стороны папа, — прекраснаго мальчика отрекомендовали крестному его отцу.
— Здравствуй, здравствуй, дружокъ мой! да ты славный мальчикъ…. не правда ли? сказалъ мистеръ Минсъ.
— Да, славный.
— Сколько тебѣ лѣтъ?
— Въ будущую среду будетъ ровно восемь. — А вамъ сколько лѣтъ?
— Александеръ! прервала его матушка: — какъ ты смѣешь спрашивать мистера Минса, сколько ему лѣтъ!
— Онъ самъ меня спрашивалъ, сколько мнѣ лѣтъ, отвѣчалъ бойкій мальчикъ.
Съ этой минуты мистеръ Минсъ въ душѣ далъ клятву не оставлять своему крестнику ни шиллинга. Едва только затихъ смѣхъ, возбужденный этимъ замѣчаніемъ, какъ вдругъ маленькій человѣчекъ съ рыжими бакенбардами, который сидѣлъ въ концѣ стола и въ теченіе всего обѣда старался заловить слушателя на его интересные разсказы о Шериданѣ, съ видомъ покровительства сказалъ:
— Скажи, Эликъ, какая часть рѣчи быть?
— Глаголъ.
— Вотъ славный мальчикъ! сказала мистриссъ Бодденъ съ чувствомъ материнской гордости. — А знаешь ли ты, что есть глаголъ?