— Его священник? — удивилась я. — Странно…
— Рональд посещает все утренние службы в миссии Долорес, — поведал Морис. — А сегодня пропустил.
— Он каждое утро ходит на службы?
— Рональд прямой, как стрела. Пунктуальный, чистый и крайне организованный.
— Вы врете, — выпалил Монк.
Морис повернулся к нему. — Простите?
— Да посмотрите на стену! — он снова ткнул в обувь. — Она не организована. Богобоязненный человек не допустит подобного кощунства.
Продавец подозрительно уставился на меня. — Он забыл принять лекарство?
— Может, Рональд у подружки или проспал, — предположила я.
— У Рональда сейчас нет подруги, — замотал головой продавец.
— Могу поклясться, он упоминал о ней, — заспорила я. — Он говорил, что любит с ней купаться голышом на пляже Бейкер.
— Рональд? Никогда. Он даже не носит рубашки с коротким рукавом, — Морис посмотрел на меня с сомнением. — Магазин у нас маленький, и я работаю здесь пять лет. Не припомню, что видел Вас или Вашего друга раньше.
— Может, просто не замечали, — пожала я плечами.
В этот момент Монк развернулся к другому продавцу.
— Что Вы делаете?! — крикнул он.
Продавец, парень слегка за двадцать, выглядящий глуповатым неловким подростком, застыл посреди зала с открытой обувной коробкой в руке.
— Я, кхм, возвращаю ботинки в заднюю комнату, — пискнул он.
— Вы не имеете права! — напирал Монк.
— Почему?
— Потому что она надевала их на ноги, — босс осуждающе буравил взглядом снимавшую носки клиентку, напугав бедную женщину. Ей было за пятьдесят, на голове у нее красовалась прическа, которую, видимо, сделали в семидесятые годы, а потом заморозили.
— Я лишь примерила их, — оправдывалась она.
— Померила — купила, таков закон, — отрезал Монк.
— Вовсе нет, — возразил Морис.
— Но они не подошли, — лепетала женщина.
— Надо думать об этом до того, как надели их на ноги, — Монк неумолимо стоял на своем.
— Но я надевала носки.
— Их на Вас не было, когда входили в магазин.
— Они дали их мне, — она указала на другого продавца, — чтобы я померила ботинки.
Монк повернулся к Морису. — Вы дали ей грязные носки? На скольких вонючих ногах они побывали?
— Вонючих? — возмутилась покупательница. — Мои ноги не воняют!
— Они и не воняли, пока Вы не вошли сюда, — брякнул Монк. — Не прикасайтесь ими к пище.
— Я не ем ногами! — закричала она. — Я же не обезьяна.
— Тогда нет Вам оправдания за пихание своих ног во всю обувь, которую видите, — припечатал Монк.
Как я и говорила, утонченность.
Морис посмотрел на нас. — Ну, хватит. Немедленно покиньте зал, или я вызову полицию.
— Отличная идея, Морис, — я передала ему мобильник. — Можете воспользоваться моим телефоном. Спросите капитана Лиланда Стоттлмайера.
Вышло бы намного проще, позвони капитан в магазин перед нашим визитом. Но, чисто технически, официальное расследование убийства не объявлено; и если Монк попал в неловкую для отдела ситуацию, Стоттлмайер мог правдоподобно отречься от нее.
Я не задумывалась о политике деятельности Стоттлмайера, но во время неофициальной полицейской забастовки, когда Монка назначили капитаном отдела убийств, мне удалось изнутри взглянуть на работу отдела. И я поняла, что защита Стоттлмайера, в некотором смысле, продолжение моей заботы о Монке.
Но утонченность не сработала, хитрость не удалась, и мы не добыли нужной информации. Выбора не осталось. Возникла необходимость подключить Стоттлмайера.
Разумеется, капитану пришлось раскрыть Морису, что его коллега мертв.
Хорошая новость заключалась в том, что коллеги не были близки, поэтому известие не сокрушило Мориса. Тем не менее, он закрыл магазин посреди рабочего дня и присел с нами, отвечая на вопросы.
Пришлось довольствоваться малым, поскольку Морис практически ничего не добавил к сказанному ранее.
— Я хоть и работал с ним пять лет, но не возьмусь утверждать, что сейчас знаю Рона лучше, чем в первый день знакомства, — поделился Морис. — Он никого не впускал в свою душу.
— Что Вы имеете в виду? — уточнила я.
— Мы трудимся в обувном бизнесе. Время тянется здесь чертовски медленно, и когда нет покупателей, коллеги болтают, вы понимаете? О подругах, семьях, жизни и местах, которые посещали… Рональд же никогда ничего не рассказывал.
— У него были враги? — спросил Монк.
— Он продавал обувь, — развел руками Морис.