— Я же в отпуске, поэтому могу себе позволить побыть немного диким.
Он закончил бинтовать порез и, используя пинцет, сложил использованные тампоны в герметичный мешочек, закрыл его и сунул в другой мешок.
— Повернись, — скомандовал он.
— Зачем?
— Чтобы нанести крем на твою спину.
— Вы намажете меня?!
Он пошел на кухню, прихватил несколько бумажных полотенец и намотал их на правую руку в перчатке так, что она стала похожа на прихватку. — Загорись мои волосы, ты бы погасила пламя? Тони я, ты бросила бы мне спасательный круг?
— Ну конечно!
— Это аналогично, — Монк вернулся, выдавил немного лосьона из тюбика на мои плечи и стал втирать его бумажным полотенцем.
Было такое ощущение, что он использует паяльную лампу. Я вскрикнула от боли и отшатнулась.
— Что случилось? — вздрогнул он.
— Вы бы еще наждачную бумагу взяли! Моя кожа очень чувствительная, особенно обгоревшая. Если собираетесь мазать меня и дальше, Вам придется использовать руки.
— Ты имеешь в виду, чтобы я прикоснулся к твоей коже?
— Можете оставить перчатки, если Вам так комфортнее.
У мусорного ведра Монк размотал бумажные полотенца, запихал в мешок, завязал его в узел, выбросил в ведро и вернулся на место. Он выдавил еще немного лосьона на мои плечи, сделал глубокий вдох и начал втирать его в мою кожу.
Я видела его отражение на стеклянной столешнице — отвращение и угрюмое выражение лица. Не прикосновения ко мне были ему неприятны (по крайней мере, я на это надеюсь). Перчатки не препятствовали ощущению жирной консистенции крема между его пальцами. Это Монк не любил. Но справлялся он отлично. Крем охладил мою кожу и сразу успокоил муки от ожога. И легкий, неуверенный массаж оказался весьма неплох.
— Как приятно, — промурлыкала я.
— Мне очень жаль, — смутился Монк. — Я перестану.
— Нет-нет, продолжайте! Смысл же и заключался в том, чтобы мне стало лучше.
— Я обеспечиваю медицинскую помощь.
— Правильно. Именно так это и ощущается — хорошая медицинская помощь.
— Я рад, — сказал Монк.
Он выдавил еще немного крема.
— Я планирую провести завтрашний день на экскурсии и закупить сувениры. Может, осмотрю Спаунтинг Хорн или каньон Ваимеа, или посмотрю Ханалеи, — делилась я планами. — Раз уж Вы закончили расследование, просто обязаны поехать со мной.
— Я не закончил.
— Вы поймали убийц Хелен, — возразила я.
— Но не поймал Свифта.
Я обернулась. — О чем Вы говорите?
Он поднял руки перед собой с такой гримасой, словно они покрыты навозом. — Я собираюсь изобличить его в мошенничестве, чем он и пробавляется.
— Пожалуйста, мистер Монк, не нужно.
Морщась, он снял покрытую кремом перчатку другой рукой в перчатке. — Он мошенник. Использует чужое горе и утрату для собственной выгоды.
— Если и так. Но он помог мне. Он и Вам может помочь.
— Я не нуждаюсь в его помощи, — Монк сунул перчатку в пакет и взял свежую из своего комплекта для бритья. — Он не разговаривает с мертвецами. Он одурачил тебя. Вот, что он творит.
Я раздумывала, сообщить ли ему слова Свифта о Труди, но решила, это только укрепит желание Монка доконать экстрасенса. У меня остался только один вариант.
— Я прошу Вас сделать мне одолжение, — обратилась я к нему. — Пожалуйста, оставьте его в покое.
Монк долго смотрел на меня. — Я выполню просьбу ради тебя, а не ради него.
Я поцеловала его в лоб. — Спасибо, мистер Монк!
— А теперь ты ответишь мне одолжением?
— Конечно.
— Надень эту перчатку на мою руку, — попросил он.
Я взяла новую перчатку и натянула ему на левую руку, затем он с ее помощью снял грязную перчатку с правой руки. Утилизировав покрытую лосьоном перчатку в очередной пакет, он стащил новую перчатку с левой руки и сложил туда же. Довольно увлекательно наблюдать за этим процессом. Я и сама могла снять с него перчатки, но, честно говоря, мысль не пришла мне в голову, а он и не просил.
— Вы всегда совершаете такие манипуляции, когда бреетесь?
— Ну конечно! — ответил Монк. — Как и каждый мужчина в Америке.
21. Мистер Монк снова осматривает достопримечательности
Мы заказали ужин в номер. Заказ доставил лично Мартин Камакеле, операционный менеджер отеля. Не потому, что мы привилегированные особы, заслужившие особое внимание, а из-за расстройства Камакеле трехчасовым обучением Монком горничных, бросивших работу в других бунгало, после чего отелю пришлось выплатить им сверхурочные.