— Но Вы ненавидите летать.
Он проигнорировал мой фразу и толкнул грузного мужчину, сидящего рядом с ним. Пассажир был одет в слишком тесную рубашку для боулинга и бермуды из шотландки.
Монк указал на его тарелку для завтрака:
— Собираетесь Вы доедать эту колбаску?
Мужчина покачал головой:
— Она слишком соленая, а я сижу на ограничивающей потребление соли диете.
Монк наколол недоеденную колбаску на вилку. — Спасибо.
Мужчина в шоке уставился на него, как и я.
— Вы собираетесь ее съесть? — спросила я в недоумении.
Он понюхал колбаску. — Хорошо пахнет. Должно быть копченая.
После чего откусил половину колбаски и протянул остатки мне через проход.
— Хочешь доесть?
Я покачала головой, оттолкнув его руку. Вилка с колбаской упала на пол. Монк схватил ее.
— Правило двух секунд! — вскрикнул он, прежде чем засунуть ее себе в рот.
Теперь я убедилась, что это не происходит на самом деле. Я повернулась к девочке, сидящей рядом со мной. Ей было около десяти лет, она слушала свой айпод.
— Извини, — обратилась я к ней.
Она вытащила наушники. — Да, мэм?
— Ты видишь человека, сидящего через проход от меня?
Она кивнула.
— Не могла бы ты описа́ть его?
— Это белый мужчина, одетый в спортивную куртку и рубашку, застегнутую до шеи, — сказала она. — Разве на Гавайях ему не будет ужасно жарко?
— А что он делает?
Она посмотрела мимо меня и хихикнула:
— Дразнит меня языком.
Я повернулась к Монку, который пальцами широко открывал рот и шевелил языком, закатив глаза.
Я стукнула его.
— Что с Вами происходит?
Я с облегчением поняла, что не сошла с ума. Но это не объясняло странное поведение Монка, и как он оказался на самолете, летящем на Гавайи.
Он облизнул губы и шлепнул ими несколько раз.
— У меня во рту пересохло, — Монк повернулся к пассажиру рядом. — Вы правы, эта колбаса слишком соленая. Мне нужно попить. Вы не против?
Он поднял свой поднос и протянул соседу. Тот удивленно его взял.
— Спасибо, — Монк поднял столик и направился к хвосту самолета. Я посмотрела через плечо и увидела, как он наполняет бумажный стаканчик из фонтанчика. Прежде, чем я успела сказать что-либо, он залпом выпил воду.
Я вскочила со своего места и пошла вслед за ним. — Вы сошли с ума, мистер Монк? Как Вы можете пить эту смертоносную воду?
— Люди постоянно пьют такую воду.
— Питье самолетной воды сравни питью из туалета.
— Собаки без проблем так поступают, — возразил он. — Это их не убивает. Остынь, булочка.
Булочка??
— Мистер Монк, — твердо произнесла я, надеясь максимально привлечь его внимание. — Вы под чем-то?
— Я думал, ты будешь называть меня Чед.
— Вы под чем-то, — констатировала я.
— Доктор Крогер назначил мне лекарство, облегчающее симптомы в чрезвычайных обстоятельствах.
— Какие симптомы?
— Все, — ответил он. — Пока я не сел, думаю, надо воспользоваться уборной.
— Шутите? — спросила я. Где бы мы ни были в Сан-Франциско, он всегда просил меня отвезти его домой, чтобы сходить в туалет.
— А где ты предлагаешь мне облегчаться?
Он прошел мимо меня, открыл дверь туалета и вошел внутрь. Монк пользовался общественным туалетом! Никогда бы не поверила, что такое может случиться.
Я вернулась в салон и позвала стюардессу, чтобы заказать выпивку.
— Чего изволите? — спросила она.
— Скотч, — решила я.
Монк вышел из туалета, совершенно не беспокоясь за клок туалетной бумаги, прилипший к его ботинку.
— А лучше двойной, — добавила я.
Оставшаяся часть полета стала сущим адом.
Хоть Монк и не зацикливался на том, как организованы (вернее, дезорганизованы) окружающие вещи, не психовал из-за мелочей, на которые нормальный человек и внимания не обратит, он начал раздражать совершенно по-новому. Он уподобился неугомонному ребенку.
Что он делал? Давайте разберем. С чего начать?
Он во весь голос пел вступительную тему из сериала Гавайи 5.0, переделанную на свой лад. Слова в его варианте были такими:
Были и другие куплеты, еще хуже. Я не могла выбросить эти слова из головы на протяжении всего полета. Это было преступлением против человечества, поскольку страдала не одна я. (Даже сейчас, когда я меньше всего этого ожидала, дурацкие куплеты вернулись и мучили меня несколько часов).