На одиннадцатый вечер они танцевали в «Красном адмирале». Миссис Пакингтон первой заметила своего супруга. Джордж был в компании молодой женщины из своего офиса. Обе пары в тот момент находились на танцполе.
– Привет, Джордж, – легко поздоровалась миссис Пакингтон, когда их траектории пересеклись.
Она с большим удовольствием увидела, как лицо ее благоверного сначала покраснело, а потом стало пунцовым от удивления. Помимо удивления, на нем появилось выражение вины.
Мария же чувствовала себя абсолютной хозяйкой положения. Бедный несчастный Джордж! Усевшись за свой стол, она продолжала наблюдать за ним. Какой он был приземистый, лысый и как смешно дергался на своих ногах в танце! Танцевал он в манере двадцатилетней давности. Бедняга, как ему хочется выглядеть молодым! И этой бедняжке, с которой он танцевал, приходилось притворяться, что ей это нравится… Когда она отворачивалась от Джорджа, на ее лице появлялось выражение ничем не прикрытой скуки.
И насколько завидным было ее собственное положение, подумала миссис Пакингтон. Она взглянула на почти идеального Клода, который сейчас тактично молчал. Как хорошо он ее понимает! И совсем не раздражает, как обычно раздражают мужья после нескольких лет совместной жизни.
Мария опять посмотрела на Латрелла. Их взгляды встретились. Молодой человек улыбнулся: его прекрасные темные глаза, полные меланхолии и любви, нежно смотрели на нее.
– Не хотите ли потанцевать? – чуть слышно предложил он.
И они опять пошли танцевать. Это было божественно!
Она чувствовала на себе извиняющийся взгляд Джорджа. Ведь именно в этом и заключалась идея, вспомнила она, – заставить мужа ревновать. Как давно это было! Сейчас она уже не хотела, чтобы Джордж ревновал. Это может его расстроить. А зачем ему, бедняге, расстраиваться? Ведь все так счастливы…
Мистер Пакингтон уже час как вернулся домой, когда появилась его супруга. Джордж выглядел озадаченным и неуверенным в себе.
– Так вот как, – заметил он. – Вы изволили вернуться.
Мария сбросила вечернюю шаль, за которую только утром заплатила сорок гиней.
– Да, – ответила она, улыбаясь, – я вернулась.
– Было довольно странно встретить вас там… – закашлялся муж.
– Действительно, – заметила миссис Пакингтон.
– Я решил… то есть я подумал, что из чувства милосердия выведу эту девочку в свет. У нее сейчас большие проблемы дома…. И вот я подумал – ну, вроде как милосердие и все такое…
Его жена согласно кивнула. Бедняга Джордж – скакать козлом в танце, потеть и при этом быть таким довольным собой!
– А что это был за молодой человек? Я его раньше не видел? – спросил Пакингтон.
– Его зовут Латрелл. Клод Латрелл.
– И где вы познакомились?
– Ну, нас представили друг другу, – туманно ответила Мария.
– Довольно странно для вас отправиться на танцы – это в вашем-то возрасте! Не стоит делать из себя дуру, моя дорогая.
Миссис Пакингтон улыбнулась. У нее было слишком хорошее настроение, чтобы дать мужу достойный ответ.
– Всегда приятно испытать что-то новенькое, – добродушно ответила она.
– Вы ведете себя небрежно. Сейчас развелось достаточно много этих альфонсов. Женщины среднего возраста очень часто ведут себя как полные идиотки. Я просто предупреждаю вас, моя дорогая. Мне бы не хотелось узнать, что вы совершили какую-то неосторожность.
– А мне все это, наоборот, кажется очень полезным, – возразила миссис Пакингтон.
– Что ж, может быть.
– Надеюсь, что вам тоже, – голос миссис Пакингтон звучал добродушно. – Помню, дней десять назад, за завтраком, вы говорили о том, что главное – это быть счастливым.
Муж резко взглянул на нее, но на ее лице не было и тени сарказма. Женщина зевнула.
– Мне пора спать. Кстати, Джордж, за последние несколько дней я совершила несколько экстравагантных покупок. Должны прийти ужасные счета. Вы ведь не возражаете, не правда ли?
– Счета? – переспросил мистер Пакингтон.
– Ну, да, за одежду. И за массаж. И за прическу. Я была ужасно экстравагантна, но я знаю, что вы не будете против.
И миссис Пакингтон стала подниматься по ступенькам, оставив Джорджа стоять с широко открытым ртом. Мария прекрасно держалась сегодня вечером – такое впечатление, что ей это абсолютно все равно. Жаль только, что она вдруг превратилась в транжиру. И это Мария – образец бережливости!