— Моя мать умерла вскоре после того, как я родился, так что я бы ее не узнал.
Он двинулся к двойным дверям, но Дэйв взял его за руку.
— Я оставлю часы до Хеллоуина, идет? Четыре месяца. Буду хранить как зеницу ока. Но если ты все еще будешь с нами, ты возьмешь их обратно. Замётано?
Олли просиял.
— Абсолютно. Пойдем посмотрим, как там у Ольги дела с Эйфелевой башней.
Ольга была за карточным столом, уставившись на пазл. Это был невеселый взгляд.
— Я оставила тебе три последних кусочка, Дэйв. — Несчастная или нет, она, во всяком случае, снова сознавала, кто он такой. — Но еще четыре дыры осталось. После недельного труда это очень обидно.
— Бывает, Ольга, — сказал Дэйв, садясь. Он поставил оставшиеся фрагменты на места, с удовлетворением, какое испытывал в свое время в летнем лагере в дождливые дни. Там и общий зал был похож на этот, осознал он. Жизнь — короткая полка с подпорками, чтобы не падали книги.
— Бывает, — сказала она, рассматривая места недостающих четырех фрагментов. — Но что-то уж слишком многое бывает. Слишком, Боб.
— Ольга, я Дэйв.
Она повернулась к нему. «Я так и сказала».
Не было смысла спорить, и не было смысла убеждать ее, что 996 из тысячи — неплохой результат. Ей без десяти лет сотня, и она все еще убеждена, что заслуживает совершенства, подумал Дэйв. У некоторых людей весьма устойчивые иллюзии.
Он увидел Олли, выходящего из мастерской размером со шкаф, примыкавшей к общему залу. Тот держал кусок кальки и ручку. Он подошел к столу и положил кальку на пазл.
_Эй, что ты делаешь? — спросила Ольга.
— Один раз в жизни побудтерпеливой, дорогая. Ты всё увидишь.
Она надула нижнюю губу как ребенок. «Нет. Я пойду курить. Если вам нужна эта проклятая штука, пользуйтесь. Положите ее обратно в коробку или рассыпьте по полу. Как хотите. В таком виде она плохая».
Она вышла с такой скоростью, с какой позволял ее артрит. Олли опустился в кресло со вздохом облегчения. «Так намного лучше. Устаю как собака последние дни» Он обвел два недостающих фрагмента, которые были близко друг к другу, затем передвинул кальку и обвел остальные два.
Дэйв наблюдал с интересом.
— Думаешь, получится?
О да, — сказал Олли. — В комнате для почты есть картонные коробки из ФедЭкс. Возьму одну. Немного позанимаюсь вырезанием и рисованием. Только не позволяй Ольге впасть в ярость и уничтожить эту штуковину до того, как я вернусь.
— Если нужны фотографии — чтобы совпадало — я могу взять свой айфон.
— Не надо. — Олли постучал пальцем по лбу. — Моя камера здесь. Это, конечно, мыльница, а не смартфон, но даже в наши дни хорошо работает.
Ольга все еще пребывала в плохом настроении и действительно хотела разломать не-вполне-законченную картину, но Дэйву удалось отвлечь ее, помахав перед носом доской для криббиджа. Они сыграли три партии. Дэвид проиграл все три, причем последнюю всухую. Ольга не всегда соображала, кто он такой, и бывали дни, когда она считала, что снова живет в Атланте у своей тети, но когда доходило до криббиджа, она никогда не упускала пятнадцать или пару.
Она везучая, думал Дэйв, не без сожаления. Кому еще достаются двадцать очков за долбаный криб?
Около четверти восьмого (Фокс Ньюс сменился «Справедливой ценой», где Дрю Кэри раздавал призы), Олли Франклин вернулся и подошел к столу для криббиджа. Выбритый, в узкой рубашке с короткими рукавами, он выглядел почти как франт. «Эй, Ольга, девочка моя, у меня кое-что есть для тебя».
— Я не твоя девочка, — сказала Ольга. В ее глазах сверкнули маленькие веселые искорки. — Я искупаюсь в медвежьем дерьме, если у тебя когда-нибудь была девочка.
— Неблагодарность, имя тебе — женщина, — сказал Олли беззлобно. — Дай руку. — И когда она послушалась, он вложил в ее ладонь только что сделанные кусочки пазла.
Она удивленно уставилась на них. «Что это?»
— Недостающие куски.
— Куски чего?
— Пазла, который вы с Дэйвом собирали. Помнишь пазл?
— Дэйв почти слышал, как крутятся шестеренки и включаются старые реле под белым облаком ее кудрявых волос, пока оживают воспоминания.
— Конечно, помню. Но они не подойдут.
— Попробуй, — предложил Олли.
Дэйв забрал их у нее раньше. Ему они казались идеальными. На одном было кружево из балок, два, стоящие рядом, изображали кусок розового облака на горизонте, на четвертом был виден лоб и берет худого boulevardier, прогуливающегося по Вандомской площади. Это чудо, подумал он. Может, Олли и 85, но порох в пороховницах у него есть. Дэйв вернул фрагменты Ольге, и она поставила их на места. Все подошли в точности.