Платон после распада семьи, а точнее после своего ухода от Биланы перешел жить к матери. Квартиры Биланы и Инессы Евгеньевны располагались на одной лестничной площадке, разумеется, появление Егора Сергеевича в ее квартире заметили. Но Инесса Евгеньевна, ради сохранения своей внешности, мускулом на своем лице зря не пошевелит. Да и Платон при встрече пожимал огромную руку Егора Сергеевича, приемника своей бывшей жены.
A-у, люди! – хотелось крикнуть Ане, сидя одной в большой и пустой квартире, когда женщина одна дома ей прислуга не нужна, она влачит полу амебное состояние.
Она поболела тем, сем, потом ей это здорово надоело, она позвонила Билане, хотела ее в гости пригласить, но та, сославшись на внезапную температуру, прийти отказалась. Одним словом – никого дома, надо же Ане было придумать себе такой ленивый отпуск! Она, директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Аня достала обруч, и спокойно стала крутить его вокруг своей талии в семьдесят сантиметров. У нее замечательные ногти, которые не надо наращивать. Великолепная грива толстых волос, украшает ее голову, которые она моет всегда раз в неделю, и они прекрасно сохраняются в прическе, и жирными не становятся. Одним словом, Бог ее не обидел.
Иногда она считает себя излишне худощавой, и по этой причине пляжи не посещает, но с удовольствием загорает в солярии. И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного.
На ее счастье или несчастье, Платон поссорился с Биланой, и она явился ко мне выговориться. После разговора Аня прервала свой отпуск и вышла на работу.
Платон поселился у своей матери. Инессу Евгеньевну вполне устраивало возращения сына из соседней квартиры, с ним она стала более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги Билане он не давал, да и матери тоже.
Билана почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее Платон ушел, но просить деньги у него она не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя!
Вот тебе и легенда, – подумала Билана, – и придумывать не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Она обошла свою домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала его биографию.
Все складывалось лучшим образом, они жили почти рядом по меркам огромной страны; так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Билана окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула.
Егор Сергеевич посмотрел на Билану, читающую книгу великого писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, – думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой.
Платон шел однажды с работы, задумался да и позвонил в дверь Биланы, можно сказать по привычке. Дверь открыл Егор Сергеевич в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Платону было хорошо знакомо.
– Привет, – сказал Платон, – а Билана дома?
– А, где ей еще быть? Книгу читает, – ответил Егор Сергеевич, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.
– Я по привычке нажал на звонок, домой иду, – сказал Платон и стал открывать соседнюю дверь ключом.
Заказчиком стульев восемнадцатого века, был никто иной, как тот самый продавец из моего антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Шурик Селедкин. В нашем магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя.
Шурику стульчик один на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Платона. Еще Шурик был наслышан, что в их городе есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели.
Директором антикварного салона мебели работала я, Аня или Анна Михайловна, именно я обмолвилась Шурику о стендах, которые есть на фирме Платона. О них я слышала от Биланы.
Шурик покаялся мне, что стульчики он заказал, я его пожурила и похвалила, так мы сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Биланы. Я, сразу сообразила, что Билана прошла правильным путем по старению стульев, дальше мы сами с Шуриком справимся с двенадцатью стульями…
Кстати, о старении, перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка.
Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один – больше цветок – длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу дает значительный привесок к возрасту.
Билану проблемы старшего возраста особо не волновали, она лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был антикварный стул восемнадцатого века, она изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока ей это не удавалась.
Внезапно она почувствовала, что строчки книги уходят в темноту… Она подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо, торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Егора Сергеевича.
– Заметила, наконец, что я здесь! Билана, я к тебе пришел, а не к посуде, ее я уже вымыл.
– Простите, Егор Сергеевич, я забыла, зачиталась, ушла в прошлое.
Егор Сергеевич медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на ее грудь, слегка поводил волосами по ее платью, как гигантский кот. Билана не выдержала и погладила большую голову мужчины, он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через нее, и оказался лежащим с другой стороны ее платья.
Она повернулась к нему, он сжал ее платье со всех сторон своими огромными руками, женщина утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу великого писателя.
– Да выкинь ты эту книгу! – в сердцах воскликнул Егор Сергеевич.
Билана разжала пальцы, книга выпала из ее руки, освободившейся рукой, она обняла Егора Сергеевича.
– Так-то лучше, – проворчал Егор Сергеевич, невольно освобождая ее колени от домашнего платья.
– Егор Сергеевич, может не надо сегодня.
– Еще чего, лежит тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрирует, а потом, говорит не надо, Егор Сергеевич.
Билана поняла, что никто ее возражения не услышит, и откинулась на спину, выгнулась, как кошка, прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.
– Свет-то чем тебе помешал? Или я тебе не по нраву пришелся? – спросил Егор Сергеевич и уверенным движением расстегнул молнию на платье.
Билана села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках Егора Сергеевича, она и встать не могла, но подумала, что сама на стул похожа, с вытянутыми руками, как будто они спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол, тут же властные, мощные руки вцепились в ее скромную верхнюю полоску с двумя выступами, слегка подергали маленькую вещичку. Она еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку.