Теперь я почти всегда выключал свет в своей квартире. Я перестал бриться — в темноте очень легко пораниться.
На самом деле все было не так уж и плохо. Я проскальзывал в постель после работы, притворяясь, что спотыкаться в тенях и разбиваться о мебель — это совершенно нормально (я экономлю на счетах за электричество!), а не мера безопасности (потому что это то, что я чувствовал сейчас, как будто я играл прятки с домовым, мое одеяло натянулось на глаза, чтобы держать монстра в страхе). Днем окна достаточно хорошо освещали мою крохотную квартирку, и, если бы мне было очень нужно, я мог бы использовать фонарик своего телефона, чтобы не трещать голенями об острые углы.
Все в порядке, правда. По крайней мере, он содержался в моей квартире. Я мог бы так жить, пока не найду новое место. Ни за что, черт возьми, я не останусь здесь ни на минуту дольше, чем мне нужно, потому что это помойка, я все равно собирался уйти, и все в полном порядке, обещаю. Не беспокойтесь, не проблема, я в порядке.
Жужжание, зуд тоже почти полностью прошли.
Почти. Они не ушли полностью после той ночи в ванной, еще одна причина, по которой уход был хорошей идеей.
Я сильно вздрогнул от внезапного жужжания в моем кармане, осознав после того, как это был мой телефон. Когда мои руки перестали трястись достаточно долго, чтобы я мог вытащить его, я прочитал текст, который начинался со слов Готов к игровой ночи??
Правильно, игровая ночь. Я согласился на это несколько недель назад. Да, я мог бы провести вечер игр. Будь добр, выберись из этой квартиры, повидайся с друзьями. В любом случае, сколько времени прошло с тех пор, как мы тусовались?
Полностью. Для уверенности. Я отправил короткое сообщение, подтверждая, что скоро буду там. Я схватил куртку и вышел из квартиры, дверь сильно хлопнула на моем пути.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Холодная дорога домой подтвердила то, что я уже знал в течение нескольких недель в глубине души, что я, вероятно, знал все это время.
Игровая ночь шла хорошо, пока не случилось. До тех пор, пока этот зуд не начал царапать мой затылок, пока я не был вовлечен в частное состязание в гляделки между собой и вульгарной лампой. Лампа моргнула первой.
Вкл выкл. Вкл выкл.
И, как вы догадались, никто ничего не заметил. Никто и глазом не моргнул, когда мне бросили эту явную насмешку. Я позволил ему выполнить свою программу в общей сложности три раза, прежде чем я выскочил с прощанием, которое больше походило на стон.
Теперь я это знал точно: только я мог видеть, как включаются и выключаются огни, улавливая эту закономерность. Только я мог чувствовать зуд, слышать жужжание, ощущать взгляд какого-то невидимого монстра. Я попал в ловушку своего личного чувственного кошмара.
Только я заметил, что это произошло с уличными фонарями, фарами, вывесками ресторанов. Я ловил это каждый раз, когда свет начинал танцевать под свою собственную дудку, решая по прихоти осветить или покинуть свой пост.
Вкл выкл. Вкл выкл.
Только я поднимал взгляд, или дергался, или заглушал крик.
Только я, все для меня.
Вкл выкл. Вкл выкл.
Я не мог этого понять. Я был порядочным человеком, конечно, не идеальным, но кто? Чем я это заслужил ? Какой великий грех я совершил, чтобы быть единственным избранным для этого пыточного испытания? Как будто я был особенным, как будто я был важен. А может как раз наоборот. Потому что я совершенно обычный, не запоминающийся. Тошнота возвращалась.
Десятки огней вспыхнули синхронно, совершенный танец жутких балерин, кружащихся и кружащихся, пока у вас не закружится голова от просмотра. Они преследовали меня, пока я шел к моему дому, поднимался по лестнице, входил в свою квартиру.
Вкл выкл. Вкл выкл.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я сидел один в полукруге разбитых лампочек в тихой темноте своей квартиры.
Я вытащил все до единой, как только вернулся домой, даже новые, которые все еще стояли на кухонном столе. Я тоже все отключил. Эти светодиоды в каждом электронном устройстве начали танцевать, проигрывая мою пытку в миниатюре.
С каждой лампочкой, которую я выкручивал и разбивал об пол, с каждой выдернутой розеткой, с каждым потухшим светом жужжание становилось все тише и тише, ощущение чего-то сверлящего в затылке мало-помалу ослабевало. Хороший. Это было очень хорошо.
Из холодильника начало течь что-то дурно пахнущее.
Я слышал, Егорыч вернулся домой час назад, значит, было уже поздно. Я смотрел на лампочки, на осколки стекла, отражающие то немногое, что пробивалось сквозь окна.