"Идеально!" моя мама лгала с улыбкой на лице, когда я показывал ей и моим сестрам мой новый приз. Теперь я могу сказать, что все они были разочарованы моим выбором. Зачем мне брать игрушечного робота? Дома у меня было много игрушек. Возможно, в глубине души я был связан с роботом. Может быть, я знал, каково это, когда со мной обращаются как с игрушкой, запрограммированной действовать определенным образом. Может быть, я знал это тогда, а может быть, и нет. Все, что я знаю, это то, что мой выбор все изменил.
Здесь история и моя жизнь меняются. Как бы банально это ни звучало, я уже никогда не был прежним после того, что произошло в моей комнате через несколько часов после выбора робота из капсулы времени.
Вернувшись домой, я начал играть с роботом. Я тыкал и тыкал его снаружи, наблюдая, что делает каждая из кнопок на его груди и как робот будет реагировать. Я держал его высоко в воздухе перед камерами по всей комнате. Камеры ответили мигающими красными огнями, давая мне понять, что все записывается. Затем мигание прекратилось. Тогда я этого не осознавал, но это был первый раз за всю мою жизнь, когда меня не записывали.
Глаза робота загорелись таким же красным светом, как прежде мигающие камеры в моей комнате. Устройство на задней части робота открылось, как подъемный мост, и пара полупрозрачных наушников упала на пол. Я быстро потянулся к ним, поднял их и начал изучать. Таких ушных вкладышей я еще не видел.
Раньше я пользовался наушниками, но только теми, которые нам подарило правительство Визириума, где мы слушали программную музыку и ток-шоу. Эти от робота отличались. Они были почти полностью невидимы, и мне повезло, что я нашел их после того, как они упали на землю.
Я быстро вставил их в уши. Именно тогда камеры в моей комнате снова включились. Я ждал, что что-то произойдет. Знали ли власти, что запись была прервана? Я стоял неподвижно, казалось, несколько часов, но ничего не произошло. Наконец я услышал голос молодого человека, говорящего со мной с детской уверенностью:
«Испытания, испытания», — раздался голос. «Это Сергей, и я тестирую новую систему записи голоса моего дедушки».
Звук на мгновение исчез, но мое желание узнать больше только росло. Через несколько мгновений голос вернулся к прежнему качеству:
«Я снова здесь с дедушкой, вместе смотрим на закат. Мы уже можем видеть некоторые звезды на небе, и луна уже высовывает свою голову! Разве не так, дедушка? Звук снова исчез и сменился белым шумом.
Было много слов, которых я не понимал, слов, которые я не знал, как определить. «Звезды», «луна», «закат». В тот момент все, что я знал, это то, что я жаждал большего. После новых звуков статики голос вернулся. На этот раз она звучала старше:
«Они начали ограничивать наше пребывание на улице в ночное время. Я подумал, что было бы лучше вести дневник нашей ежедневной борьбы, когда мы сопротивляемся тому, что планирует правительство». И снова белый шум.
В течение этих нескольких мгновений казалось, что ничто снаружи не имеет значения. Я продолжал улыбаться, не зная, что слышу. К сожалению, я не могу написать все, что мне рассказала запись. Что я могу вам сказать, так это то, что записи Сергея привели меня за пределы Визириума к березе, где он похоронил письменный дневник много лет назад. Я могу только надеяться, что человек, читающий это письмо, смог найти робота под березой в пятистах километрах к востоку от Визириума.
Именно в этом путешествии к березе под аккомпанемент записей Сергея я узнал все, что было от меня скрыто в мире «Проекта Ультрафиолет». Я увидел свое первое звездное небо, свой первый полумесяц и впервые ощутил, что значит быть замершим.
Я до сих пор помню, как впервые научился хмуриться. Я коснулась своего лица и почувствовал, как на моих щеках образовались глубокие морщины от многолетней улыбки. Я помню, как впервые заплакал и как от этого я почувствовал себя более счастливым , чем за всю свою жизнь.
В дневнике под березой подробно рассказывается о движении сопротивления первоначальному правительственному «Проекту Ультрафиолет». В нем также приводится словарь с указанием каждого слова, которое правительство пыталось запретить из лексикона своих граждан. Я оставляю это письмо в надежде, что однажды другой храбрый человек найдет его и присоединится к нам с Сергеем, чтобы узнать правду. Я также оставляю это письмо в надежде, что кто-то, кто всю свою жизнь испытывал «счастье», сможет наконец почувствовать себя «грустным», «злым», «сердце разбитым» и «потерянным».