Давайте-ка ещё раз повторим вкратце основную схему.
Интеллигент на наших глазах совершил убийство, не оставив ни единой прямой улики. Полицейский чиновник, ведущий расследование, сообразил, чьих это рук дело, но доказать ничего не может. И начинает он потихоньку, но неотвратимо давить на хрупкую интеллигентскую психику в надежде, что подозреваемый не выдержит и расколется. Так оно и выходит.
Ничего не напоминает?
Совершенно верно. «Преступление и наказание».
«Да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с…»
Совпадение, согласитесь, поразительное, однако я далёк, разумеется, от мысли, будто авторы сериала зачитывались Достоевским (равно как и диалогами Платона). Кроме того, Америка не Россия, там, если и придут с повинной, то разве что в сопровождении адвоката и предварительно выторговав условия добровольной сдачи и последующего сотрудничества с властями.
Так что без заключительной провокации никак не обойтись.
Нет, я не собираюсь сопоставлять подробно и достоверно выписанного Порфирия Петровича и совершенно невероятного, собранного из симпатичных штампиков, словно бы сшитого из лоскутков, Коломбо. Мне бы хотелось поговорить именно об этой его невероятности, поскольку она-то, возможно, и завораживает нас, сидящих перед экраном.
Помните честертоновского боевика-анархиста, который кем только ни прикидывался — и в нём всё равно подозревали боевика? Помните данный ему совет? «Да нарядитесь анархистом, болван! Тогда никто и думать не будет, что вы опасны».
Лейтенант полиции, прикидывающийся лейтенантом полиции.
Ряженый.
Конечно, будь у создателей сериала побольше времени и средств, они бы подошли к делу куда тщательнее. Однако в связи с дефицитом всего чего бы то ни было лейтенант полиции Коломбо неожиданно обрёл поистине мистические черты.
Он возникает ниоткуда и исчезает в никуда. Мы знаем, что у него тьма родственников, но не видели ни одного из них. В дом к нему камера не заглядывала ни разу. Однажды, правда, показали квартиру, но, как вскоре выяснилось, Коломбо снял её неделю назад, чтобы заманить туда преступника.
Доходит до того, что персонажи сериала и сами начинают сомневаться: «Скажите, лейтенант, а у вас действительно есть племянник?»
Наиболее потрясает жена. Невидимка номер один. О ней опять-таки известно лишь со слов Коломбо, но как прикажете верить его словам? Он же постоянно морочит голову: зрителю, преступнику, свидетелям — всем.
С уверенностью можно сказать одно: таких жён не бывает. Совершенно фантастическое существо. Каждое свидетельство о ней противоречит другому. Она знает всё и не знает ничего. Её не затащишь в магазин и не вытащишь из магазина. Она души не чает в каждой знаменитости, заподозренной в убийстве. Она — причина всему. Знаете, почему лейтенант полиции ездит на столь чудовищном драндулете? Потому что на новом авто ездит его жена. А поскольку Коломбо ссылается на свою дражайшую половину всякий раз, когда необходимо сбить преступника с панталыку, невольно возникает подозрение, что мифическая супруга не более чем очередной трюк лейтенанта.
Разумеется, зачастую это огрехи сценаристов. Но мы здесь имеем дело с тем удивительным случаем, когда удача складывается из промахов.
Иногда их пытаются исправить. Лучше бы этого не делали. Скажем, кто-то от большого, видать, ума заставил Коломбо без нужды (то есть в отсутствие подозреваемого) поговорить с женой по телефону, чем сильно снизил эффект. С другой стороны, заметив, что образ отсутствующей супруги особенно пришёлся по вкусу публике, сценаристы начали на этом спекулировать (вот-вот должна появиться, но так и не появляется), что тоже, на мой взгляд, ни к чему хорошему не привело.
Частный сыщик одинок по определению. Но Коломбо — офицер полиции, он — винтик аппарата и не может пребывать в пустоте. Только вот прописать в деталях работу отдела убийств при вечном цейтноте и отсутствии постоянного состава крайне сложно. Каждый раз приходится набирать новых статистов, новых актёров. Репетировать с ними некогда. Поэтому все сослуживцы лейтенанта на диво безлики: новенькая форма, корректные физиономии, строгие костюмы — поди кого-нибудь запомни!
С подчинёнными ещё так-сяк, а вот с начальством — полный караул.
Какое-то оно у лейтенанта странное. Всё разрешает, несмотря на постоянные угрозы и жалобы высокопоставленных нарушителей закона. Даже свободный художник Шерлок Холмс — и тот, помнится, был в большей степени обжат обстоятельствами. Сенаторов, во всяком случае, в наручники не брал.