Женщина и мужчина были похожи друг на друга.
— Говори! Кто ты такая?
Фидельма презрительно фыркнула:
— Если вы хозяева этой гостиницы, все что вам следует знать, так это то, что мой путь лежит через эти горы, я устала и нуждаюсь в убежище, чтобы переждать снежную бурю.
На женщину не подействовал высокомерный тон Фидельмы.
— Это не все, что нам надо знать, — не менее сурово возразила она. — Скажи, желаешь ты нам зла или нет?
Фидельма удивилась:
— Я пришла сюда, чтобы укрыться от стужи, и это все! Я — Фидельма из Килдара, — раздраженно сказала монахиня. — Более того, я — dalaighсудов, обладаю степенью anruthи я — сестра Колгу, таниста [13]законного престолонаследника этого королевства.
Высокопарность ответа Фидельмы указывала на раздражение, которое она испытывала в тот момент, так как обычно она предпочитала говорить о себе не больше, чем это было необходимо. Никогда прежде она не ощущала потребности упоминать о том, что ее брат Колгу законный наследник престола Кэшела. Как бы то ни было, она почувствовала, что должна вывести этих людей из их странного состояния.
С этими словами Фидельма, давая разглядеть себя, сбросила с плеч шерстяной плащ и заметила, что женщина перевела взгляд на распятие тонкой работы, которое висело у нее на груди. Исчез ли страх из этих холодных, безжизненных глаз? Мелькнуло ли там облегчение?
Женщина опустила распятие и склонила голову:
— Простите нас, сестра. Я Монха, жена Белаха, хозяина этой гостиницы.
Белах у дверей растерянно переминался с ноги на ногу.
— Я присмотрю за лошадью? — нерешительно спросил он.
— Если только ты не хочешь, чтобы она умерла от холода! — огрызнулась Фидельма и прошла к большому открытому очагу, где, наполняя теплом комнату, распевали песни горящие пласты торфа.
Боковым зрением она увидела, что Белах еще немного потоптался у двери, а потом, накинув на плечи плащ, взял стоявший у двери меч и вышел из дома в снежную бурю.
Фидельма изумилась. Никогда раньше ей не приходилось видеть хозяина бруйдена, которому требовался бы меч для того, чтобы поставить лошадь в стойло.
Монха подвесила котел на перекладину над пылающим торфом.
Фидельма выбрала себе стул, чтобы расположиться у очага.
— Что это за место? — спросила она.
Комната с низким потолком выглядела уютно, но была лишена какого-либо убранства, не считая высокой статуэтки Мадонны с Младенцем, выполненной из гипса. Эта безвкусная, раскрашенная алебастровая фигура стояла во главе большого стола, за которым, по всей видимости, ужинали постояльцы.
— Это Бруг-на-Белах. Вы только что спустились по склону горы, известной как Трон Фионна. Река Туа всего в миле отсюда. Зимой в наших краях мало путешественников. Куда вы направляетесь?
— На север, в Кэшел, — ответила Фидельма.
Монха зачерпнула чашку дымящейся жидкости из котла над очагом и подала ее Фидельме. Хоть чашка и должна была нагреться, Фидельма этого не почувствовала. Она обхватила ее замерзшими ладонями и втянула носом пар. Пахло вкусно. Фидельма сделала маленький глоток, ее вкусовые ощущения подтвердили то, о чем говорило обоняние.
Она подняла голову и посмотрела на женщину:
— Скажи, Монха, почему дверь вашей гостиницы была закрыта на засов? Почему я должна была просить, чтобы меня впустили? Вам с Белахом известен закон, установленный для хозяев гостиниц?
Монха поджала губы.
— Вы доложите о нас нашему bo-aire?
Так называли местного мирового судью.
— Мне больше хочется услышать ваши объяснения, — отвечала Фидельма. — Какой-нибудь путник мог умереть от холода, ожидая, когда ты и твой муж откроете дверь.
Женщина заволновалась и прикусила губу, словно хотела высосать из нее кровь.
Дверь резко открылась, с порывом ледяного ветра в комнате спиралью закружился снег. Женщин обдало холодом.
Покачиваясь, Белах секунду постоял на пороге, лицо его было искажено от ужаса, а потом, издав звук, похожий на сдавленный стон, он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Он по-прежнему был вооружен мечом.
Фидельма с интересом наблюдала за тем, как Белах задвигает засовы.
Монха замерла, прижав ладони к щекам.
Белах повернулся к ним лицом, губы его дрожали.
— Я слышал это! — пробормотал он, взгляд его метнулся от жены к Фидельме, словно он не хотел, чтобы она его услышала. — Я слышал это!
— О Мария, Матерь Божья, спаси нас! — воскликнула женщина и покачнулась, казалось, она вот-вот упадет в обморок.
— Что все это значит? — как можно строже спросила Фидельма.
Белах умоляюще посмотрел на нее.
— Я был в сарае, сестра, стлал подстилку для вашей лошади. И я услышал это.
— Но что? — повысила голос Фидельма, стараясь держать себя в руках.
— Дух Магрэна, — вдруг взвыла Монха и разрыдалась. — Спаси нас, сестра. Ради Христа! Спаси нас!
Фидельма встала, подошла к женщине, мягко, но уверенно взяла ее за руку и подвела к очагу. Она поняла, что Белах слишком разнервничался, чтобы позаботиться о своей жене, поэтому сама подняла кувшин, оценила его содержимое как corma,самогон из ячменя, и налила немного в маленькую чашку. Потом подала чашку Монхе и приказала выпить.
— А теперь говорите, в чем дело? Я не смогу помочь вам, пока вы мне все не расскажете.
Монха посмотрела на Белаха, будто спрашивала разрешения, он медленно кивнул в ответ.
— Открой ей все, с самого начала, — пробормотал он.
Фидельма ободряюще улыбнулась женщине и попыталась пошутить:
— Отличное начало.
Но жена хозяина гостиницы никак не отреагировала на мягкий юмор монахини.
Фидельма села напротив Монхи и выжидающе на нее посмотрела.
Жена хозяина гостиницы немного помолчала и начала говорить, сначала запинаясь, а потом все быстрее, словно рассказ вселял в нее уверенность.
— Я была совсем молоденькой, когда приехала в эти места. Я приехала как невеста бруг-фера, хозяина гостевого дома. Тогда им был Магрэн. Понимаете, — торопливо добавила она, — Белах — мой второй муж.
Монха умолкла, но Фидельма никак не среагировала, и она продолжила:
— Магрэн был хорошим человеком. Но им часто овладевали дикие фантазии. Он чувствовал музыку, прекрасно играл на волынке. Он часто играл вот здесь, в этой комнате, и люди приходили со всей округи, чтобы послушать его. Но у него была беспокойная душа. Не сиделось на месте. Я поняла, что делаю всю работу, пока он гоняется за своими мечтами. Кано, младший брат Магрэна, помогал мне, но старший брат очень на него влиял.
Шесть лет назад вождь нашего клана зажег огненный крест в Таре [14] и послал гонца от деревни к деревне. Он призывал кланы собрать войско на битву с Гвайре, королем Коннахта, [15] состоявшим на службе у Кталку, верховной королевы Кэшела. Как-то утром Магрэн объявил, что он и молодой Кано уходят, чтобы присоединиться к этому войску. А когда я стала протестовать, он сказал, что мне не стоит за себя беспокоиться. Сказал, что оставил в гостинице наследство, которое спасет меня от нужды. Мол, если с ним что-нибудь случится, я ни в чем не буду нуждаться. А потом они с Кано просто встали и ушли. — Даже сейчас в голосе Монхи звучали нотки негодования. — Время шло. Лето сменила зима. Потом, когда сошел снег, явился гонец и сказал мне, что на берегах Лох-Дерга была великая битва и мой муж погиб в этой битве. Как знак его смерти мне передали его поломанную волынку и окровавленный китель. Кано вроде бы тоже погиб вместе с мужем, и в доказательство мне передали его испачканный в крови плащ.
Монха замолчала и усмехнулась:
— Нет нужды говорить, что я горевала о нем. Не по мужчине, которого звали Магрэн. Мы редко бывали вместе, он ведь постоянно где-то рыскал в поисках чего-то нового, искал, чем бы занять свое воображение. Мне было проще приучить нашу кошку приходить и уходить по моему желанию, чем привязать к себе его сердце. И все же гостиница была моей, моей по праву, так же как и наследство.
13
Танист
14
Огненный крест (crois-tara,