Разве не я работала, чтобы содержать ее, пока муж гонялся за своими фантазиями? После этих новостей, bo-aireподтвердил, что, раз уж мой муж погиб на берегу далекого озера, а я продолжала содержать гостиницу, она принадлежит мне. Жизнь была тяжелой, я яростно сражалась, чтобы выжить. Путники — редкость в этих безлюдных горах, и постояльцы заглядывают не часто.
— Но как же наследство, которое Магрэн оставил в гостинице, чтобы уберечь тебя от нужды? — спросила заинтригованная рассказом Фидельма.
У Монхи вырвался смешок, похожий на сиплый лай:
— Я искала-искала и ничего не нашла. Это была просто очередная мечта Магрэна. Одна из его бесчисленных фантазий. Он, наверное, сказал это, чтобы я не жаловалась, когда он уходил.
— И что потом? — настойчиво спросила Фидельма, когда Монха замолкла.
— Прошел год, и я встретила Белаха. — Женщина кивнула в сторону мужа. — Мы сразу полюбили друг друга. Не как пес любит овцу, понимаете, а как лосось любит ручей. Мы поженились и с тех пор работаем вместе. И я настояла, чтобы мы переименовали эту гостиницу в «Бруг-на-Белах». Жизнь была тяжелой, но мы работали, и все наладилось.
Белах шагнул вперед и взял Монху за руку. Этот жест убедил Фидельму в том, что они после всех прожитых вместе лет все еще любят друг друга.
— У нас было пять лет счастья, — сказал Белах Фидельме. — И если теперь злые духи пришли за нами, им не украсть у нас эти пять лет.
— Злые духи? — нахмурилась Фидельма.
— Это началось семь дней назад, — мрачно сказала Монха. — Я была во дворе, кормила свиней, и тогда мне показалось, что где-то высоко в горах звучит музыка. Я прислушалась. И правда где-то высоко в горах играла волынка. У меня вдруг похолодело внутри, потому что я узнала мелодию, которую любил наигрывать Магрэн.
Я вернулась в гостиницу и позвала Белаха. Но он не услышал музыки. Мы стояли возле гостиницы, но не могли уловить ничего, кроме завывания ветра, который предсказывал надвигающуюся бурю.
На следующий день, это было в полдень, я услышала какой-то стук по входной двери. Я подумала, что это путник не может поднять щеколду. Я открыла дверь. Там никого не было… По крайней мере, мне так казалось, пока я не посмотрела под ноги. На пороге… — Монха торопливо преклонила колена, — на пороге лежал мертвый ворон. Не было никаких следов того, как он умер. Казалось, он налетел на дверь и убил сам себя.
Фидельма откинулась на спинку стула и поджала губы.
Она понимала, куда ведет история Монхи. Звуки музыки, мертвый ворон. Для простого люда пяти королевств это были знамения смерти. Фидельма вдруг обнаружила, что, несмотря на то что она никогда не была суеверна, у нее мурашки пробежали по спине.
— После этого мы еще несколько раз слышали музыку, — впервые вмешался в разговор Белах. — Я ее слышал.
— И откуда исходила эта музыка?
Белах повел рукой, словно указывал на окружавшие гостиницу горы.
— Она звучала повсюду, высоко, высоко в воздухе.
— Это погребальная песнь, — простонала Монха. — На нас лежит проклятие.
Фидельма ухмыльнулась:
— Проклятия нет, пока нет на то Божьей воли.
— Помоги нам, сестра, — прошептала Монха. — Я боюсь, — это Магрэн пришел забрать наши души в наказание за то, что моя любовь принадлежит Белаху, а не ему.
Фидельма с легким изумлением посмотрела на женщину:
— С чего ты это взяла?
— Потому что я слышала его плач. Я слышала его голос, он взывал ко мне из загробного мира. «Мне одиноко, Монха! Мне одиноко! Приди ко мне, Монха!» — звал он. О, как часто я слышала зов этого призрака!
Фидельма видела, что женщина говорит серьезно.
— Ты слышала это? Когда и где?
— Это было три дня назад в сарае. Мы держим там коз, я как раз их доила, когда услышала голос Магрэна. Он нашептывал эти слова. Я клянусь — это был его голос. Он шептал со всех сторон.
— Вы обыскали сарай? — спросила Фидельма.
— Искать духа? — Монха была искренне поражена. — Я побежала в гостиницу и схватила распятие.
— Я обыскал, — вмешался более трезвомыслящий Белах. — Я обыскал сарай, потому что, как и вы, сестра, прежде чем обращаться к загробному миру, я ищу ответы в мире этом. Но ни в сарае, ни в гостинице не было ничего, что могло бы издавать такие звуки. Я закрыл гостиницу, взял с собой жену и спустился в долину к вождю клана, который был рядом с Магрэном в битве на берегу Лох-Дерга. Он поклялся, что Магрэн мертв уже шесть лет и что он своими глазами видел его тело. Что мне было делать дальше?
Фидельма медленно кивнула:
— Значит, только ты, Монха, слышала голос Магрэна?
— Нет! — снова вмешался Белах, чем удивил Фидельму, — Клянусь апостолами святого Патрика, я тоже слышал этот голос.
— И что он говорил?
— Он говорил… «Берегись, Белах. Ты занимаешь место человека без благословения его духа». Вот что он сказал.
— И где ты это слышал?
— Как и Монха, я слышал голос в сарае.
— Очень хорошо. Вы видели мертвого ворона, слышали далекую музыку и голос, который, как вы думаете, принадлежит Магрэну. И все же должно быть какое-то логическое объяснение подобным явлениям.
— Объяснение? — резко переспросила Монха. — Тогда объясните мне, сестра, вот этот случай. Прошлой ночью я снова слышала музыку. Она меня разбудила. Буря к тому времени стихла, небо было чистым, свет луны отражался от снега, и кругом было светло, как днем. Я снова услышала музыку.
Я набралась мужества и подошла к окну. Открыла ставни. Там был небольшой сугроб, не дальше чем в ста ярдах от дома, маленький снежный холмик. И на нем стояла фигура человека. В руках человек держал волынку и наигрывал погребальную песнь. Потом он перестал играть и посмотрел прямо на меня. «Мне одиноко, Монха! — звал он. — Скоро я приду за вами. За тобой и за Белахом». Потом он повернулся и…
Она вдруг разрыдалась и рухнула в объятия Белаха.
Фидельма задумчиво смотрела на Монху.
— Эта фигура была телесной? Она была из плоти и крови?
Монха подняла на Фидельму испуганные глаза.
— В том-то и дело. Она мерцала.
— Мерцала?
— Вокруг нее было какое-то странное свечение, словно ее освещал призрачный огонь. Я уверена — это был демон из загробного мира.
Фидельма повернулась к Белаху.
— А ты видел это? — Она была почти уверена, что тот подтвердит рассказ жены.
— Нет. Я слышал, как Монха закричала от страха. Ее крик меня и разбудил. Когда она рассказала мне, что произошло, я вышел из дому и пошел к этому сугробу. Я надеялся найти там следы. Следы человека, который там стоял. Но никаких следов не было.
— Никаких признаков того, что снег потревожили? — настойчиво переспросила Фидельма.
— Говорю вам, там не было следов человека, — раздраженно сказал Белах. — Снег был ровным. Только вот…
— Рассказывай.
— Снег, казалось, светился жутким свечением, как-то странно светился.
— Но ты не видел никаких следов живого существа?
— Нет.
Монха начала плакать.
— Это правда, правда, сестра, — всхлипывая, говорила она. — Призрак Магрэна скоро придет за нами. Недолго нам осталось жить на этой земле.
Фидельма откинулась на стуле, прикрыла глаза и глубоко задумалась.
— Только Господь всемогущий решает, сколько нам отпущено, — с отсутствующим видом произнесла она.
Монха и Белах стояли и растерянно смотрели на сидящую у огня Фидельму.
— Ладно, — наконец сказала она, — пока я здесь, мне нужны еда и постель.
Белах склонил голову и сказал:
— Вы можете на это рассчитывать, сестра, и на наше гостеприимство. Но если бы вы помолились Богородице… Пусть зло оставит нас. Ей не нужна смерть Монхи и моя смерть, чтобы доказать, что Она благословенная мать Христа.