собирались от случая к случаю, а сама деятельность лож носила, если можно так
выразиться, декоративный характер. Обо всем этом достаточно подробно рассказывает в
своих публикациях В.С.Брачев, освобождая меня от необходимости их повторять.
Широкие аресты в среде ленинградских масонов - сначала членов лож Астромова, а
затем и Мебеса-Нестеровой были предопределены предшествующими тесными
контактами Астромова с органами ОГПУ в Москве и в Ленинграде, когда, в попытках
найти компромисс с советской властью, будучи уже взят под наблюдение и
предупрежденный о том С.В.Полисадовым, Астромов предложил ОГПУ проект
легализации масонства и даже пошел на внедрение в свои ложи негласных сотрудников
органов. Последнее, однако, не помогло, тем более, что в ОГПУ сменилось руководство, и
Астромов, давший уже согласие на сотрудничество с органами и освещение масонской
деятельности, был вместе с Мебесом и рядом других масонов сослан на Соловки<8>.
Одновременно с арестами среди ленинградских масонов, в Москве был арестован
С.В.Полисадов<9>, с ведома Астромова согласившийся на секретное сотрудничество с
органами. Что касается других членов ложи “Гармония”, то часть их (П.М.Кейзер,
М.Г.Попов) была арестована позднее, и в 1930 г, проходила по делу “Русского
национального союза” в качестве участников “повстанческой контрреволюционной
офицерской организации”, в результате чего все они тогда же были расстреляны<10>.
По всей видимости, ложа Полисадова была не единственной масонской ложей в
Москве. Из частично сохранившейся в следственном деле переписки Полисадова с
Астромовым следует, что помимо ложи “Гармония” в Москве в послереволюционный
период существовали и другие масонские (в частности, мартинистские) ложи<11>, однако
об их составе и судьбе пока ничего не известно. В этих же письмах всплывают имена
некоторых масонов, принявших посвящение в эмиграции за границей, а в то время
работавших на ответственных постах в советском аппарате (напр., В.И.Забрежнев,
впоследствии неоднократно репрессированный).
Вскоре после дела ленинградских масонов в Москве, в 1927 г., прошли обширные
аресты по делу оккультного ордена “Эмеш редивиус”<12>, во главе которого стояли
метеоролог В.К.Чеховский и оккультист Е.К.Тегер. Последний был хорошо известен
мистикам Москвы и Ленинграда как по своим интересам, так и по родственным связям с
М.И.Сизовым - антропософом, тамплиером, розенкрейцером - на сестре которого одно
время он был женат. Задачей этой организации, объединявшей, с одной стороны,
молодежь, а с другой - не подозревавшую о существовании ордена научную
общественность Москвы, была разработка двух программ. Первая из них, легальная,
выполнявшаяся в тесном взаимодействии с Институтом мозга Академии Наук СССР,
ставила своей задачей добиться практического приема и передачи мыслей на расстоянии,
тогда как другая, тайная, была направлена исключительно на овладение оккультными
методами господства над стихийными духами, “элементалями”. Орден был глубоко
конспирирован, а опыты под видом научных разработок производились в подвале дома на
Малой Лубянке в непосредственной близости от расстрельных подвалов ОГПУ для
уловления “элементалей”, слетающихся на кровь жертв. Там же велись с посвященными
регулярные занятия по оккультизму.
В феврале 1928 г. орден был случайно раскрыт, его члены приговорены к заключению
и высылкам, а сам Чеховский, отправленный на Соловки, вскоре был расстрелян за
активное участие в подготовке группового побега заключенных<13>.
Гораздо более широкие и глубокие задачи ставили перед собой московские
розенкрейцеры. В отличие от масонов, ограничившихся лишь оккультной обрядовостью,
розенкрейцеры, подобно оккультистам, пытались воздействовать на силы природы
магическим путем. Общепризнанным главой московских розенкрейцеров разных
направлений в первой половине 20-х гг. был В.А.Шмаков, известный теоретик, автор
фундаментальных трудов по арканологии и пневматологии. В его доме (и вокруг него)
собирались вплоть до его отъезда за границу в августе 1924 г. представители самых
различных мистических течений и взглядов, среди которых были, например,
П.А.Флоренский, интересовавшийся тогда практической магией, уже упоминавшийся
А.Н.Семигановский, историк искусства А.А.Сидоров, имевший не только масонское
посвящение высокого градуса, но и высокие степени в Ордене розенкрейцеров и Ордене
тамплиеров, а также ряд других лиц, сыгравших позднее роль в передаче оккультной
преемственности в последующие десятилетия (напр., М.И.Сизов, Д.С.Недович,
М.Д.Асикритов).<14>
В этом окружении Шмакова наиболее примечательной фигурой был В.В.Белюстин,
которого, по его словам, Шмаков очень скоро признал своим преемником, поручив ему
вести занятия по теоретическому оккультизму. Именно тогда Белюстиным были заложены
основы московского Ордена розенкрейцеров (манихеистов), иначе именовавших себя
“орионийцами”.<15>
В состав этого, крайне ограниченного Ордена (не более двух десятков человек) входили
представители и других мистических течений - тамплиеры (М.В.Дорогова, Ф.П.Веревин),
масоны (А.А.Сидоров), антропософы (Н.Б.Вургафт, М.И.Сизов) и пр., что способствовало
распространению идей и обращению в кружках мистической литературы, пополнявшейся
за счет как собственных сочинений розенкрейцеров, так и переводов их с древних и новых
языков. Кружок орионийцев в своих занятиях просуществовал до весны 1933 г., когда
члены его были арестованы, но через 2-3 месяца почти все, дав подписку о
сотрудничестве с органами, были освобождены. Любопытно отметить, что в 1925 г.,
незадолго до своего ареста, Астромов разыскал в Москве Белюстина и настойчиво
приглашал его взять “патронаж” над “Русским автономным масонством” в плане практики
оккультизма.
Другой, гораздо более известной и яркой, но зато и менее серьезной фигурой
московского розенкрейцерства, был небезызвестный Б.М.Зубакин, которому посвящена
недавно вышедшая книга А.И.Немировского и В.И.Уколовой, наполненная рекордным
количеством фактических ошибок и огрехов<16>. Основанная еще в 1914 г. под
Петроградом ложа “Lux astralis”, неоднократно возрождавшаяся Зубакиным по причине
ухода ее членов, представляла не столько орден, сколько общину мистиков со своими
обрядами, которые насаждал в своей учительской и проповеднической деятельности
Зубакин, именовавший себя “епископом Богори Вторым”. Ее дочерние кружки
существовали в Смоленске, в Ленинграде, но серьезного влияния на окружающих не
имели, представляя собой маленькую, бездействующую секту, в особенности после
высылки Зубакина в 1929 г. в Архангельск. В дальнейшем “ложа” состояла из нескольких
“верных” (среди которых была недавно скончавшаяся А.И.Цветаева), и закончила свое
существование в 1937 г. в связи с арестом Зубакина и всех ее членов.
Сейчас трудно утверждать, но какое-то влияние во второй половине 20-х гг. Зубакин -
по-видимому - оказал на группу рериховских последователей “Амаравэлла”, во главе
которой стояла артистка В.Н.Руна-Пшесецкая, а в числе участников - художник
Б.А.Смирнов-Русецкий, примыкавший в конце 30-х гг. к остаткам московских тамплиеров
и розенкрейцеров.<17> В качестве курьеза можно заметить, что в августе 1920 г. при
очередной попытке возрождения ложи в Минске, Зубакиным был принят в ложу совсем
молодой тогда С.М.Эйзенштейн.<18>
Значительно большим размахом и целенаправленностью своей деятельности
отличалось движение тамплиеров, оформившееся как Восточный отряд Ордена в 1920
г.<19> Его основателем стал А.А.Карелин, теоретик анархизма, вернувшийся в Россию из