английских тамплиеров с бургундскими едва ли могли быть настолько близки, чтобы
прокуратор первых мог достать от магистра вторых список тайных статутов.
Если личность Ронцелина не может быть названа несомненно исторической, за то у нас
есть положительные указания, что Роберт Самфордский был около 1240 г. прокуратором
английских тамплиеров; в качестве прокуратора он дал взаймы королю Генриху III 800
ливров в 1235 г., а в 1244 г. тот же Роберт Самфордский называется магистром
лондонских тамплиеров.
Таким образом, из пяти лиц, названных в приписках к статутам, одно несомненно жило
в то время и занимало ту должность, на какие там указано; два носят фамилии, известные
в Ордене в XII-XIV вв., и, наконец, два должны быть признаны неизвестными. Теперь,
если предположить, что статуты подделаны применительно к актам процесса, мы вправе
были бы ожидать, что составителями статутов фальсификаторы назовут тех магистров
(Томаса Берарда, Вильгельма Божо), которые названы Герардом де Caus (давшим самые
подробные показания о тайнах Ордена) виновниками введения еретических мнений в
Орден; но мы видим не то, и, по моему мнению, эта малоизвестность составителей и
переписчиков статутов скорее говорит за подлинность изданных Мерцдорфом
памятников, чем за их подделку.
В самом тексте тайных статутов мы опять встречаем несколько фактов, которые могут
быть проверены хронологически.
В §10 статута “избранных” запрещается принимать в капитул потомков изменника
Арефаста, а в § 24 советуется при проходе через Орлеан поклониться праху мучеников
Лисоя и Стефана, сожженных там при короле Роберте. Все эти факты чисто исторические:
в 1022 г. действительно в Орлеане по доносу Арефаста открыта была тайная секта, в
учении которой было много сходного с содержанием тайных статутов тамплиеров<8>, и
главные представители ее по приговору синода были сожжены.
В § 28 того же статута перечисляются книги, которые “избранным” следует иметь в
своих библиотеках. Список их довольно длинен, и самые книги оказываются частью
философского, частью догматического, а частью канонического содержания, и однако же
все они относятся к 1Х-Х11 вв., а произведения Амалика де Бена и Давида де Динато,
названные “недавно запрещенными”, — к самому началу XIII столетия. Наконец, в § 8
статута “утешенных” перечисляются еретические секты, члены которых объявляются
братьями “избранных”, и опять все они оказываются существовавшими еще до половины
XIII в., когда были переписаны тайные статуты Робертом Самфордским. Таким образом,
ни в приписках, ни в тексте нельзя указать анахронизмов, которые были бы неизбежны,
если бы тайные статуты были составлены в более позднее время, применительно к актам
процесса.
Но допустим, что фальсификатор был человек, хорошо знающий историю ересей XI и
181
XII вв., все-таки возникает вопрос, когда и для какой цели он мог совершить свой подлог?
Подлог, по-видимому, мог быть совершен или по распоряжению короля Филиппа
Красивого с целью доказать справедливость возбужденного им следствия над Орденом,
или же масонами, производившими себя от тамплиеров. Но в первом случае было бы
непонятно, каким образом король не выставил этих статутов на самом видном месте в
своем письме к папе по поводу ареста тамплиеров и собранных сведений об их тайнах; во
втором — не поймешь, почему масоны считали возможным выставлять тамплиеров в
довольно неблагоприятном свете.
Напротив, если мы признаем, что статуты — достоверный исторический документ,
действительно списанный кем-то в ватиканском архиве, тогда многое уяснится для нас в
истории тамплиеров. Прежде всего мы поймем, почему статуты могли попасть в Ватикан.
Папская комиссия, заменившая королевских следователей, как известно, вовсе не
стремилась к уничтожению Ордена, а, напротив, выказывала полную готовность
выслушивать всех, желавших давать показания в пользу тамплиеров. Поступая так, она,
конечно, сообразовалась с инструкциями папы Климента, который даже в булле об
уничтожении Ордена выставляет свое решение только как временное. Попадись членам
папской комиссии при таком настроении список тайных статутов, решительно
доказывавших виновность тамплиеров в ереси, они не знали бы, что с ним делать, и, по
всей вероятности, предпочли бы доставить документ Клименту, а тот, чтобы не
скомпрометировать окончательно Орден, приказал, вероятно, скрыть статуты в своем
архиве.
Потом, признание существования в Ордене тайных кружков “избранных” и
“утешенных”, указываемых в статутах, дает нам ключ к пониманию противоречий в
показаниях тамплиеров перед папской комиссией. Статуты предписывают “избранным” и
“утешенным” быть очень осторожными в приеме новых членов в свою среду и в
сообщении им тайн своего учения. Таким образом, на допросе перед комиссией могли
очутиться и простые тамплиеры, и “избранные” и “утешенные”. Даже при желании делать
самые искренние показания, они по необходимости должны были впадать в постоянные
противоречия между собою. Присоединим к этому влияние чувства стыда и страха
обнаружить своеобразные обряды, совершавшиеся при приеме новых членов в капитул, и
мы поймем увеличение путаницы в показаниях относительно поцелуев, Бафомета, пояса,
ношения креста, отрицания таинств и пр. Наконец, самое учение “избранных” и
“утешенных”, как оно выявляется в статутах, представляет много сходного не только с
актами процесса, но и с мнениями ересей, распространенных тогда на Востоке и на
Западе.
Таким образом, между тем как против подлинности статутов говорит только
непонятная судьба списка, в котором они дошли до нас, за их достоверность
свидетельствуют и отсутствие анахронизмов, и несомненная близость их содержания с
актами процесса, с одной стороны, и с известиями об ересях ХII-ХIII вв., с другой.
ПРИМЕЧАНИЯ И КОММЕНТАРИИ
182
ПРЕДИСЛОВИЕ
Текст частично воспроизводит предисловие к публикации “Легенды московских
тамплиеров” // Литературное обозрение, 1994, № 3/4, с.103-104.
<1> Ленинградские масоны и ОГПУ: документы из архива КГБ СССР. Публикация
В.С.Брачева. // Русское прошлое, кн.1, Л., 1991, с.252-279; Петербургские мартинисты
1910-1925 годов. Публикация В.С.Брачева. // Отечественная история, 1993, № 3, с.177-192;
Никитин А.Л. Мистические общества и ордена в России (20-30-е гг.). // Россия и гнозис.
Материалы конференции. М., 1996, с.60-68.
<2> Жемчужникова М.Н. Воспоминания о Московском антропософском обществе
(1917-1923). // Минувшее. Исторический альманах. Вып.6, М., 1992, с.7-53; Волошина М.
Зелёная Змея. История одной жизни. М., 1993; и др.
<3> Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звезд или последний русский розенкрейцер.
М., 1995; Никитин А.Л. Московский Сен-Жермен. // Клуб Третий Глаз, М., 1997, № 2, с.6.
<4> Никитин А.Л. Заключительный этап развития анархистской мысли в России. //
Вопросы философии, 1991, № 8, с.89-101; он же. Тамплиеры в Москве. // Наука и религия.
1992, №№ 4-12, 1993, №№ 1-4,6-7; он же. Мистические ордена в культурной жизни
советской России. // Russian Studies, СПб., 1995, т.I, кн.4, с.189-276; он же. Анархо-
мистики Кропоткинского Музея и масонство. // Труды Международной научной
конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А.Кропоткина. Вып.1, М., 1995,
с.136-144; Никитина В.Р. Дом окнами на закат. М., 1996, и др.
<5> “Светильники у трона Бога” (1992, № 8), “Бунт Сатанаила” (1992, № 9), “Гибель
Атлантиды” (1992, № 12), “Аппий Клавдий” (1993, № 2), “Легенды о Граале” (1993, № 4),
“Розы и рафаэлины” (1993, № 7).
<6> Лазарев Е.С. Гностическая образность в наследии русских тамплиеров XX века. //
Россия и гнозис. Материалы конференции. ВГБИЛ. М., 1996, с.69-75.
ТРИГРАММА КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА.