Интересное наблюдение над двумя типами владения сделал Острогорский, который вообще уделил большое внимание этой группе документов. В отношении деревни Врисис, пишет он, в хрисовуле подчеркивается, что Георгий Гемист и его наследники «будут иметь ее, держать ее, владеть ею» (εχειν, κατέχειν, νέμεσθαι), но не говорится, что они будут «управлять ею» (κεφαλατικεύειν), как это не раз отмечено в отношении Фанария, на территории которого находился замок и обитало население (εποικοι)[303]. Острогорский пришел к вполне обоснованному выводу, что держание деревни Врисис имело тот же характер, что и держание большинства прониаров предыдущих эпох, известных нам по документам. Держание же округа и замка Фанария влекло за собой расширение прав прониара и «рождение некоей политической власти на базе прав земельного владения»,[304] т. е. в данном случае Георгию Гемисту были предоставлены права и функции, которыми византийские феодалы предшествующих эпох не обладали. «Развитие достигло своего логического завершения: на землевладельческие права наслоились административные функции; владелец территории, изъятой из ведения государственного аппарата, превратился в областного управителя, наделенного административной и политической властью»[305].
Еще при жизни Георгия Гемиста Плифона, вероятно по случаю отъезда в Италию, владения были переписаны на его сыновей новым аргировулом деспота Феодора, также не сохранившимся, но известным по хрисовулу Константина XI Палеолога, опубликованному в феврале 1449 г.,[306] т. е. спустя некоторое время после коронации императора в Мистре, причем по просьбе Георгия Гемиста Константин не только подтвердил пожалования своего брата, но и «прибавил кое-что от своих щедрот». Старшему сыну, Димитрию Гемисту, передавалось управление и власть над территорией Фанария (αρχή οδτος αύτου καί κεφαλατικεύη), а младшему — Андронику Гемисту — над деревней Врисис, которая при этом изымалась из власти кефалии соседнего Кастрия и также превращалась в самостоятельную административную единицу. Помимо административного управления, они оба жаловались привилегией взыскивать в свою пользу все сеньориальные права (τας πάσας τε καί παντοίας αύθεντικάς δόσεις), денежные взносы и натуральные повинности согласно раскладке, записанной в кадастре (άπογραφικως). Специальная клаузула, как и раньше, предусматривала, что в обмен на эти пожалования Гемисты обязаны пожизненно исполнять соответствующую службу (εφ' δρψ της έαυτων ζωής άποδιδόντες την άνήκουσαν δουλείαν).
Данные этой группы документов[307] о качественных изменениях в характере поземельных отношений тем более убедительны, что по своей структуре землевладение Плифона не отличалось какими-то принципиальными особенностями от феодального землевладения в других районах империи. Его также интересовали не земельные комплексы как таковые, а рента, которую можно было получить с различных категорий населения[308]. Правда, последнее в актах Гемистов обозначается единственным термином — εποι-κοι, но, как известно, данный термин был в Византии общим наименованием как для париков, так и для проскафименов,[309] т. е. тех категорий зависимого крестьянского населения, которые чаще всего встречаются во всевозможных земельных актах, практиках, кадастрах, актах отчуждения, грамотах и т. д. Неистощимым источником для этих категорий крестьянства были ξένοι и τψ δημοσίω ανεπίγνωστοι, которые, как мы видели, также упоминаются в этих актах[310].
Конечно, это единственная группа документов, которая более или менее подробно характеризует поместье одной из видных феодальных семей Мистры, но известны и другие факты аналогичных пожалований. Аргировулом от 1444 г. Константин Палеолог пожаловал Димитрию Мамону Григоре дом в Гелосе, башню и деревню Приникий с округой. Пожалованный имел право взимать десятины и другие сеньориальные доходы (διά τήν αυθεντίαν) и был обязан нести службу[311]. Иоанну Евгенику деспот пожаловал деревню Петрину в Лаконии, на северо-запад от Мистры, у истоков Эврота.
Неясен характер тех феодальных владений, которые в хронике Псевдо-Франдзи обозначаются как управляемые «при помощи опеки» (ταυτα έπιτροπικώς ήρχετο). В одном случае это городки и небольшие крепости (πολίσματα καί сррсюріа), расположенные по всей Мессенской долине и находившиеся в управлении великого протостратора Никифора Мелиссена,[312] в другом — владения (τά της έπιτροπικής κτήματα), опекаемые некоторое время (καιρψ τινί) протостратором Львом Франкопулом по предписанию деспота Феодора II[313]. Интересно, что эти владения упомянуты у Сфрандзи по случаю передачи их деспотом Феодором II Палеологом от названных владельцев деспоту Константину, значит, были отчуждаемы. В отношении владений Льва Франкопула уточняется, что они отдаются Константину со всеми привилегиями (μετά πάντων των προνομίων), чтобы он их имел, если законный наследник умрет до достижения совершеннолетия (έάν ό γνήσιος έκεϊνος κληρονόμος άποθάνη πριν του εις νόμου ηλικίαν φθαση)[314]. По всей вероятности, эти владения были обычными прониями, свидетельствуя (наряду с рассмотренными выше данными) о тесной связи городского хозяйства Мистры с натуральнохозяйственной периферией, с развитием аграрных отношений в целом, поскольку собственники поместий (прониары) жили в городе, а приток доходов с этих поместий в форме феодальной ренты оказывал самое непосредственное влияние на экономическую жизнь города[315].
306
307
Нами не рассматривается еще один документ этой серии — аргировул деспота Димитрия Палеолога от июля 1450 г., подтверждающий все владения сыновей Георгия Гемиста, не добавляя ничего нового (ММ, III, р. 225–227).
309
См., например:
310
Ср.:
315
Об экономической связи византийского города с подгородным районом см.: