Феодальную верхушку Мистры возглавляли деспоты, развалины дворца которых до сих пор свидетельствуют о шумной придворной жизни. Импозантный ансамбль дворца, раскинувшийся на ровной террасе и состоящий из двух крыльев в виде «гаммы», с северо-востока и юго-запада окружал единственную площадь города[316]. Правое крыло, включающее в себя четыре смежных здания, служило дворцом для Кантакузинов, причем первое из этих зданий восходит даже к Виллардуэнам[317]. Нижний этаж его использовался при Кантакузинах в качестве зала для приемов, обедов и вообще собраний[318]. С северо-западной частью этого здания связана квадратная в плане четырехэтажная башня, нижний ярус которой, перекрытый коробовым сводом, служил прихожей вышеупомянутому залу. К этому же хронологическому периоду (который Орландос определяет в 100 лет — с 1250 по 1350 г.) относится находящееся на расстоянии нескольких метров к западу от первого здания менее высокое, образующее выступ двумя сторонами здание. Его нижний этаж использовался в качестве кухни, верхний же, по-видимому, как жилище для прислуги, с которым кухня соединялась узкой внутренней лестницей. Что касается семей деспотов, то они располагались в последнем, четвертом здании правого крыла, построенном, по хронологии Орландоса, в 1350–1400 гг. Здание делилось на три больших помещения, сообщающихся при помощи дверных проемов, причем одна из комнат второго этажа, стены которой испещрены нишами со следами фресок с изображениями святых, по-видимому, была молельной. Наконец, в дополнение к довольно пестрому в конструктивном и функциональном отношении правому крылу уже в XV в. Палеологами было выстроено монументальное левое крыло дворца. Весь второй этаж этого здания, прекрасно освещенный двумя рядами окон (небольших круглых вверху и обширных прямоугольных, перекрытых пологими арками внизу), был занят огромным залом (36.3×10.5 м, площадь 380 кв. м), одним из самых крупных византийских залов. Во всю длину стен тянулась каменная скамья высотою 30 см. Назначение зала становится ясным благодаря наличию в центре восточной стены ниши, выступающей снаружи и опирающейся на консоли параболической формы. Ниша окаймлена прямоугольным пазом, над которым находится ряд отверстий для закрепления балок, образующих навес; выше — прямоугольное углубление, в котором помещался герб Палеологов — двуглавый орел. Перед нами, стало быть, тронный зал деспотов, хрисотриклиний дворца, в котором происходили пышные придворные церемонии[319].
О личных владениях деспотов источники не дают прямых указаний, но представление составить все же можно благодаря одному чрезвычайно любопытному сообщению Сфрандзи. 1 сентября 1447 г. Константин Палеолог пожаловал ему в управление Мистру (τό κεφαλατίκιον τοδ Μυζήθρα) со всеми окружающими ее деревнями: Кулой, Евраики, Трипи, Церамионом, Панкотами, Склавохорионом — и всеми их доходами, «так что еще никогда ни у кого другого не было такого правления Мистрой»[320]. Трудно сказать, ято заставило Константина Палеолога отказаться от Мистры. Сам: он объясняет это желанием пройти страну для большей пользы (διέρχεσ&αι τον τόπον μου διά πολλά ωφέλιμα), для него в первую очередь направляется в Коринф и Патры[321]. Дальше он уточняет, что отправляется для укрепления Гексамилиона[322]. Если правильно высказанное выше мнение о замысле Константина перенести столицу из Мистры, то он ставил перед собой более капитальную задачу, однако нас сейчас интересует другое: можно ли считать, что деспот передал Сфрандзи тот комплекс владений и прав (хотя бы и в таком общем виде, как это представлено у Сфрандзи), которым располагал сам в отношении Мистры? Нам кажется, что дело обстояло именно так, поскольку среди перечисленных не упоминаются другие населенные пункты окрестностей Мистры и Лаконской долины, известные нам по документам и принадлежавшие другим категориям собственников, в частности монастырям. Между прочим, он и сам, давая наказы Сфрандзи, говорит: «Заставь всех не иметь другой власти, кроме твоей, так как один я здесь господин, а теперь ты вместо меня»[323]. Таким образом, ядро владений деспота образовывала сама Мистра с окружавшими ее деревнями, из которых (по крайней мере известных нам) самой отдаленной была Склавохорион (около 8 км к юго-востоку от Мистры)[324]. Характерно, что совокупность прав Сфрандзи (и, по-видимому, деспота) на названную территорию обозначается термином κεφαλατίκιον. Как показали работы ученых, это слово является производным от κεφαλή, правителя данной области. Такие κεφαλαί в источниках часто упоминались как κεφαλατικεύοντες, а сам термин κεφαλατίκιον обозначал как должность правителя, так и причитающиеся ему налоги, чаще называемые προσκυνητίκιον[325]. Однако Сфрандзи, сообщая, что вышеуказанные пункты были пожалованы ему «со всеми их доходами», употребляет термин τά εισοδήματα. Если принять во внимание, что доходы, обозначаемые этим термином и состоящие в основном из десятины,[326] обычно противопоставлялись государственным налогам (τέλη), поступавшим в пользу фиска,[327] то можно заключить, что у Сфрандзи речь шла фактически о частноправовой ренте, в форме которой Сфрандзи, а до пожалования ему Мистры деспот реализовали свое право собственности над данной территорией. Разумеется, являясь правителем провинции, право назначения которого принадлежало непосредственно самому императору и должность которого не была наследственной, деспот, даже будучи хозяином финансов, налогов, армии, юстиции, назначения чиновников и всей администрации,[328] действовал в данном случае как представитель центрального правительства, По этой же причине его владельческие права на Мистру и ее округу отличались некоторым своеобразием, представляя собою пример особого типа условного пожалования, той пронии=апанажа, о которой говорит в своей работе Е. Арвейлер[329].
316
324
325
329