Глава V.
Мистра как центр ремесла и торговли
Представление о характере общественно-экономических отношений в Мистре, очевидно, в первую очередь зависит от выяснения ее функций как центра производства и обмена, т. е. тех неотъемлемых атрибутов, без наличия которых, как известно, «город не считается городом». Именно этими факторами должен был определяться уровень зрелости (в социальном и политическом смысле) тех слоев населения Мистры, которые по своей природе могли бы стать носителями антифеодальных тенденций, т. е. торгово-ремесленных слоев. Однако решение этого вопроса представляется чрезвычайно трудным, поскольку нет ни одного источника, в котором эти чисто городские, торгово-ремесленные элементы населения Мистры фигурировали бы в качестве самостоятельного единства. Это особенно заметно, если принять во внимание, что с XIV в. и в Византийской империи начинается, по выражению Кирстена, «эпоха привилегий», дающихся центральными властями торговцам и ремесленникам византийских городов[401]. Так, в известном хрисовуле Андроника II городу Янине жители города прямо-таки противостоят императору как договорная сторона. Они освобождались от всякого рода налогов, от несения военной службы вне города, от постоя войск, от несения охраны. Торговцы освобождались от пошлин на территории всей империи. Еврейские ремесленники и торговцы, многочисленные в этом городе, пользовались привилегиями наравне с другими жителями Янины. Город располагал своими юридическими учреждениями и коммунальной милицией[402]. Весьма показательна в этом отношении и серия актов (императорских хрисовулов и аргировулов деспотов Мистры), данных городской общине Монемвасии,[403] в результате которых торгово-ремесленное население города получило значительные привилегии, в частности в области торговли. Пошлинные льготы, пожалованные монемвасийским купцам, ставили их, по крайней мере формально, в равное положение с привилегированными зарубежными торговцами. Особенно интересен акт от декабря 1442 г., по которому парики могли свободно поселяться в Монемвасии, а феодалы не могли требовать их возвращения[404]. Кирстен полагает, что в данном случае был реализован принцип «городской воздух делает свободным»[405]. Правда, и по отношению к этим привилегированным городам свидетельства как о существовании купцов греческой национальности, так и о существовании ремесленников чрезвычайно скудны (за исключением, пожалуй, Фессалоники). Более того, льготы, по мнению Кирстена, могли даваться из внешнеполитических и военных соображений и не обязательно должны были быть результатом особого социального развития или экономического значения города[406]. Франчес же считает, что «в середине XIV века создается основа реальной эмансипации городов», но и он вынужден констатировать, что византийское правительство шло на уступки некоторым городам ввиду политической конъюнктуры и их особого географического положения[407]. Во всяком случае ничего необычного, с точки зрения феодального общества, не было в городских привилегиях и вольностях, которые «основывались на том же феодальном принципе иммунитета, что и привилегии и вольности, сложившиеся в феодальной деревне»[408].
401
403
406
Ibid., S. 38. В хрисовуле Иоанна Кантакузина Монемвасийской митрополии, фальсифицированном Макарием Мелиссеном, но в основе которого мог лежать подлинный документ, говорится, что императоры возвысили Митрополию Монемвасии и облагодетельствовали ее владениями «из-за неприступности города и (преданности) населения империи» (διά τε την τής πόλεως έρυμνότητα, διά τε τήν των οίχητόρων προς τήν βασιλείαν). См.:
407
408
См.: