— Нужны они мне по хозяйству. Мы всей семьей свой долг отработаем.
— Что же, денег я тебе дам. А вернешь ты мне столько, и еще полстолька, да четверть столька. И жена твоя будет мотать шелк в моей мотальне столько лет, сколько я монет брошу. Вот свидетели, — указал он на гостей.
И швырнул Тиракулу под ноги горсть серебра. Собрал бедняк деньги с полу и все еще стоял на коленях перед баем — не смел поднять головы.
— Я слышал, что у тебя родилась дочь?
— Да, родилась.
— За это она в колыбели выведет мне столько мешочков червей, сколько грошей в этих деньгах, что я тебе дал. Вот свидетели, — опять указал бай на гостей.
Верная кабала Тиракулу, но и отказаться он не посмел. Не прогневить бы бая — тогда совсем сживет со свету, отнимет и жену и дочь и самого загонит в могилу. Поклонился Тиракул. Молча вышел за порог.
Бий сказал баю с насмешкой:
— Ты щедр, как индийский гость, и слеп, как сова на солнце. Тиракул храбр, как лев, хитер, как лиса; он тебя обманул.
Бай вскочил с ковра:
— Что ты сказал, бий?
— Да-да. Тиракул — я слышал от бакши — хочет покупать мотальный станок. И тогда Сурахан не придет к твоим запарочным чанам, а их дочь, красавица Гюльджан, будет выводить в колыбели шелковичных червей не для тебя. Две бараньи головы не поместятся в одном котле, а два мотальных станка — в одном кишлаке. Бий все знает!
— Это правда, — проворчал манап, человечишка с жиденькой рыжей бородой. — Кроме того, люди видели, как вечером Тиракул ходил к ссыльному кузнецу.
Тогда разгневанный бай сказал:
— Ты, бий, жаден, как шакал, увертлив, как змея, учен, как китайский конфуцианец 56, в законах ты можешь запутать всякого! Верни мне деньги, что я дал Тиракулу, — получишь из них третью долю.
Бий встал с ковра и намотал на голову белую шелковую чалму, туже запахнул шелковый разноцветный халат:
— Скорее беркут упадет вместо лисы грудью на камень, чем бий ошибется в законах!
Кто в кишлаке не знал бия!
— Не успеет народиться новый месяц, как Тиракул переложит деньги из своей горсти в мой карман, — сказал бий. — Пойдем, манап, ты — старшина, ты мне нужен.
Бий, как коршун, завидел добычу и приготовился вцепиться в нее.
Бий и манап ушли.
Водка, сваренная на кумысе, придала им храбрости. Они вышли на тропинку, по которой Сурахан ходила за водой к чистому ручью.
— Где клевал ворон, там коршуну взять нечего, но ты, манап, получишь свою долю, — шепнул бий.
Сурахан вышла с кувшином за водой к ручью. Этого-то и ждали пьяные бий и манап. У Сурахан свешивался на лоб чачван 57, из-под него она почти ничего не видела. Да и знала, что этой тропинкой никогда мужчины не ходили, тем более — власти. Не пойдут же за водой бий или манап! Для этого у них есть батраки.
Сурахан шла и думала: «Где же взять денег, чтобы купить маленькой Гюльджан рубашонку?»
Рядом с ней вырос манап и закричал:
— Как ты смеешь переходить дорогу старшему? Я манап, а ты кто?.. Вот и свидетель есть — бий.
Думает Сурахан: «Уж не померещилось ли, не послышалось ли? Откуда взяться на этой тропинке манапу?» Она чуть приподняла чачван.
— Ах, так ты еще глядишь на блюстителя власти, бесстыдная! Кто тебе дал право глядеть на меня?
Перепугалась Сурахан, а уж манап созывал свидетелей из соседних домишек.
В горьких слезах вернулась домой Сурахан. Рассказала о своем несчастье мужу. Призадумался горемыка Тиракул. Бий да манап — хозяева, а Тиракул — раб: Теперь жди — потащат в суд…
— Кто же спасет нас от притеснителей? — спрашивал Тиракул вечером Ивана Петровича.
Отвечал ему русский рабочий:
— Только сами себя мы можем спасти. Все будем свободны и счастливы, когда сбросим угнетателей.
Не прошло и недели, зовут Тиракула на суд к бию. За то, что перешла Сурахан дорогу манапу, решили взыскать с Тиракула ровно столько, сколько ему дал бай. И тут же: давай деньги!
— Нет у меня денег, — отвечает Тиракул.
— Ты занимал у бая. Мы вот с манапом свидетели. Куда дел?
— Истратил.
— У тебя дочка красавица. Продай ее. Такую купят.
Тиракул плюнул им в козлиные бороды и больше разговаривать не стал. Бросили его в каменный сарай. Сидит он неделю, две. Бий и манап деньги требуют. Тиракул не дает.
А бий смеется:
— Дашь — возьмем, и не дашь — возьмем!
Принесла Сурахан деньги, бросила их бию:
— На, возьми!
Выпустили Тиракула.
— Пропади он пропадом, мотальный станок! — говорит Сурахан.
Соседи пришли погоревать вместе с Тиракулом, советуют подать на бия жалобу. Тиракул рукой махнул:
56
57