— Эх, милая, кабы то наперед знать, — вздохнула Маша. — Вон у мужа моего, дядя в Климовке. Прежде был человек, как человек, а как богатеть начал, как будто подменили. Разговаривает через губу, сельчан сторонится, а уж коли ему в кабалу попадешь, так всю кровь выпьет, мироед! А богачетсва-то, если разобраться, с гулькин нос.
— Ладно, я тебя понял. Расскажи лучше, как сама живешь. Супруг не обижает?
— Гаврила-то? Ха, пусть только попробует! — задорно усмехнулась молодуха и отхлебнула из поданной ей чашки ароматный напиток. — Ой, и впрямь вкусно… да ещё с сахаром… не обманул, черт языкатый!
Когда проводили гостью, уже смеркалось и перед новыми владельцами во весь рост встал вопрос вечерней гигиены. Как ни странно, но бани в имении не было. Как обходился без неё управляющий, выяснить не удалось, но нынешним хозяевам пришлось греть воду всё на том же костре и мыться по очереди. Так что закончили с помывкой они уже глубокой ночью, после чего дружно завалились спать на успевших просохнуть простынях. Дети легли в большой комнате, названной гостиной, и скоро притихли, только посапывая во сне. А вот «молодожены» заняли единственную спальню и ещё долго переговаривались, делясь друг с другом впечатлениями.
— Что скажешь, госпожа помещица? — тихонько спросил Дмитрий.
— Говоря по совести, — честно призналась Геся, — я ожидала большего. Но для бедной сироты из местечка и это предел мечтаний.
— Я, в общем, тоже, — засмеялся Будищев. — Думал, буду выходить утром на балкон с чашкой кофею, и покрикивать на работников, шевелитесь, сукины дети!
— Тише ты, детей разбудишь! — зашикала на него Гедвига.
— Да они спят как сурки, — отмахнулся тот. — Загоняла ты их сегодня!
— Ничего с ними не случится!
— Может и так, только не могла бы ты быть помягче, хотя бы к девочке. Даже Машка заметила, насколько та болезненно выглядит.
— На фоне твоей Машки, — не без ехидства в голосе заметила бывшая модистка, — кто угодно выглядит задохликом!
— Ничего она не моя! — правильно понял намек Дмитрий. — Просто знакомая.
— Будищев, — сверкнула в темноте глазами Геся. — Не рассказывай мне сказки, я уже вышла из детского возраста!
— Ей Богу!
— Оставь Всевышнего в покое, пока он тебя не слышит. И не оправдывайся, пожалуйста, это выглядит нелепо.
— Ты что ревнуешь?
— Было бы к кому! — фыркнула та.
— Ты точно ревнуешь! — прошептал ей на ухо Дмитрий и легонько укусил за мочку уха.
— Прекрати, дети рядом! — прошипела Геся.
— Они спят!
— Будищев, или ты успокоишься, или я тебя столкну с кровати!
— Но почему?
— По кочану! И вообще, пока ты не сделаешь здесь нормальную баню или ванну, можешь в мою сторону даже не смотреть.
— Что, прямо сейчас начинать?
— Я смотрю, у кого-то слишком много сил? Ничего, завтра я найду этом человеку достаточно тяжелое занятие!
— Завтра, хоть на каторгу!
Глава 2
С приездом новых хозяев жизнь в Будищеве стала не то чтобы лучше, но веселее точно. Дмитрий Николаевич, которого уже никто не называл «Митька-дурачок», зла на бывших односельчан не держал, и утеснять паче меры не стал. Во всяком случае, после разговора со старостой, заключенный прежним управляющим договор остался в силе. За выпас общинного стада на барских угодьях, штрафовать тоже не стал, но плату, разумеется, положил. Не слишком большую, всего по алтыну с коровы, да каждый день свежего молока и сливок для обитателей барского дома. В общем, можно сказать, только для порядка. Это мужики оценили. Порядок он во всем должен быть. А вот за рубку леса новоявленный помещик пообещал сразу ноги повыдергать, и тут ему сельские обыватели сразу поверили. С него станется!
Хозяйка с чудным именем Гедвига Генриховна тоже оказалась женщиной не злой. Строгой, это да! У неё не забалуешь. Держалась она с достоинством, говорила с людьми вежливо, но финтить с ней не получалось. Дядька Макар, которого наняли переложить печь в господском доме, вздумал было цену заломить, так она его так отбрила, что тот зарекся с ней связываться.
— Рази таковые барыни бывают?! — плевался он после того как закончил работу и привычно пропивал заработок. — Настоящие господа за копейки николи не торгуются, это же не приказчики…
— Дык она из немцев, — пытался урезонить его Гаврила. — Немцы, известное дело, прижимистые.
— Да какое там! — скривился печник. — Жидовка самая настоящая!
— Ты говори, да не заговаривайся. Какая такая жидовка?
— Известно какая. Из тех, что Христа распяли!