Денис передернулся, мысленно закончив фразу замполита - "злостно нарушил дисциплину" - и ошибся.
Замполит продолжил голосом, в котором слышалась наигранная досада:
- Отбываешь. Отправляешься в командировку, в штаб армии ПВО по запросу, когда такая незаменимая единица, может пригодиться и тут, в родной части... Ладно. Вот тебе приказ. Сегодня в наряды тебя не ставят. Собирайся, выпиши увольнительную, постирайся и погладь форму. Завтра с утра на вокзал, купишь билет и отправляйся на место назначения. Все понял?
- Так точно, товарищ Майор, - выпалил Денис, не зная, радоваться этому или огорчаться. - Зачем? А кто еще едет?
- Один отправляешься. Няньки немае. Штабу, художники требуются. Запрос на тебя пришел. Видно, хороший ты художник, Ипатов. Что же ты молчал? Так, наверное, хотел в тайне оставить свои таланты, а зря. Художникам везде почет. Будем надеяться, долго тебя не продержат, а вернешься, там и найдем применение твоим талантам. Альбомы дембелям малевать не в счёт, это уж без меня и чтоб я не знал, иначе найду, накажу, а альбом уничтожу, будешь заново малевать. Понятно? Понятно. У нас красная комната до конца не оформлена, да и рекламные щиты вокруг плаца, требуют марафета, так что готовь кисти, карандаши и что там у вас еще... Вернешься и за работу. А сейчас. Кругом! Шагом, марш! Художник, вашу…
Когда майор остался один, он замычал, подпевая, уже другому произведению, несущемуся из динамика
* * *
Военные двигались как приведения, измученные учениями. Из офицеров в казарме был только замполит, остальной же командный состав обнимал подушку или сопел в бок жене. Жизнь двигалась, как и всегда по расписанию, но лишенная какой либо инициативы и блеска. Денис же, если, не считать дискомфорт в теле и небольшого тумана в голове от недосыпа, чувствовал себя отлично. Мысль, что он смоется из дивизиона, приговоренного к каторге бесконечных учений, вселила оптимизм и сняла усталость, так что наваленные хлопоты перед поездкой, давались легко и с удовольствием
Весь день был свободен и он бесцельно слонялся. Постиранная форма висела в сушилке, среди комбинезонов, горой наваленных на горячие трубы, среди валенок, влажных и измученных на полигоне и, судя по повышенной влажности в помещении, просохнет не скоро. Глажка откладывалась.
Не придумав, ничего лучшего он решил черкнуть пару строк домой. Сев за стол в красной комнате Денис, взял ручку и листок бумаги, подпер голову рукой и стал рассматривать плакаты, которые нужно будет обновлять или переделывать, когда он вернется.
Комната напоминала класс перед уроком: так же стояли парты с поднятыми на них стульями а, он пришел первым, сидит и ждет одноклассников и учителя. Начнется урок, и армия растает как кошмар задремавшего ученика.
Но высшие силы, влияющие на нашу жизнь, дергающие за нити судеб, никогда не отдыхают, как будто разыгрывая шахматную партию между собой, радуясь победам и расстраиваясь поражениям, блефуя и, подставляя друг друга. Войны, уносящие миллионы, стихийные бедствия, страдание и даже минутные радости и годы счастья, скорее всего, всего лишь комбинация и стратегия холодных и расчетливых, не знающих сострадания и сопереживания сил. Хотя может быть, они вместе со своими фигурками, переживают весь колорит эмоций в поворотах человеческой судьбы, кто знает?
Как бы то ни было: отрезок времени, между красной комнатой и штабом ПВО, не закрепиться в памяти Дениса и он ни когда не будет вспоминать поезд, вокзал и то, как он добрался от вокзала до военной части. Все это растает как сон, не оставивший дорожки в нейронах, запечатывающих все виденное и слышанное в глубинах подсознания.
Атолос, одна из трех сестер прядущих нить человеческой судьбы, суровая старуха неотвратимо и неуклонно приближающая будущее, поставила на прокрутку фильм о младшем сержанте Ипатове до момента, когда он сошел с поезда в Новосибирске и прибыл в штаб ПВО, Краснознаменного сибирского округа, для дальнейшего прохождения службы.
По иронии судьбы, сюда он прибыл так же ночью, как и в дивизион. Часы отбили четыре утра и в связи с тем, что на сон оставалось мало времени, дежурный по роте разрешил Денису, не вставать, вплоть до самого завтрака, что допускалось только, после полтора года ношения сапог, за полгода до дембеля.
* * *
Команду, «рота подъем», запрограммированный мозг на отдых, проигнорировал. Игнорировал он и шум суеты полусонных солдат. Прошла утренняя зарядка, солдаты подшили воротнички и привели себя в порядок, умылись и собрались в столовую.
Очнувшись на мгновение, Денис решил пропустить завтрак, ведь так приятно обнимать нежную подушку, чем тереть ноги в кирзовых сапогах. Перевернувшись на другой бок, он отключился.