***
Шуйский взвыл, тонко и протяжно нечеловеческим голосом и, опершись спиной о стену, сполз по ней на корточки и закрыл глаза руками, а Грач выдохнул «Чтоб меня» и кинулся снимать прапорщика, висевшего посреди хозяйственной будки.
- Чего воешь как пес приблудный?! Помогай. Может еще откачаем.
- Что теперь будет? – выл Шуйский, - Что же теперь будет. Как же так? Зачем?
- Реж веревку, блин….
Грач обнял ноги прапорщика, и приподнял тело, ослабляя натяжение веревки.
- Реж. Сука…. Не удержу.
Шуйский действовал как в тумане, ему казалось, что все происходит не с ним, а с кем-то другим, а он просто, как то попал в чужое тело, и теперь и ему приходится переживать весь этот ужас. Тело действовало само по себе, автономно, без его участия. Вот чужие руки берут табуретку, чужое тело взбирается не нее, и кто-то, но не он, режет штык ножом веревку.
Обмякшее тело рухнуло на Грача, и он еле удержался на ногах. Напрягаясь изо всех сил не щадя жил, он как мог аккуратно уложил Елдаша на пол. Трясущимися руками, расстегнул гимнастерку.
- Да не стой ты истуканом. Подложи под ноги пару бушлатов. Скорее. Ну не бушлаты, чтоб тебя, а что ни будь, нужно ноги приподнять. Ты проходил курсы неотложной помощи!? Проходил! Действуй.
Грач положил ладонь на желудочную ямку и застыл на пару секунд и заключил:
- Не дышит. Делай массаж сердца, а я буду делать искусственное дыхание.
- Я, я, не могу. Только не я.
- А кто? Машка? Толку от тебя как от козла. Сам справлюсь. Беги за помощью. Врач нужен.
Шуйский был в прострации и действовал как сомнамбула, и только когда Грач рявкнул «Быстро, сссука», он как ошпаренный выскочил из каптерки.
Когда он вернулся в сопровождении всех офицеров, которые находились на территории, у одного из которых был набор необходимых медикаментов, Грач сидел обессиленный и, посмотрев пустым взглядом на вошедших, сказал:
- Опоздал. Давно, видать, он висит.
16. Арестант по жизни
Денис с трудом приподнял свинцовые веки и попробовал пошевелиться. Боль обжигающей лавой растеклась по телу, ударила в затылок и запульсировала над левой бровью. Ничтожное движение высосало все силы а, сердце переместилось из груди в голову. Тяжелые веки опустились, спрятав только что вспыхнувший мир. Откуда-то издалека, раздался голос:
- Ну вот, солдатик, очнулся. Это хорошо. Теперь пойдешь на поправку. Ты лежи, лежи, а лучше, поспи еще. Природа мудрая, бережет энергию, не дает расходовать ее зря, поэтому и сил нет: не двигаться, ни думать. Мозг еще тот потребитель. Так, что спи побольше, силы и вернутся.
«Больному? – подумал Денис. – Я что, в больнице? А дед кто? Наверное, врач. Но, что случилось?»
Денис попытался сосредоточиться, дабы воскресить в памяти последние события, но зияющая пустота затянула. Но сквозь занавес дрёма, пробивались слова:
- Засиделся я у дочки. День рождение у нее был. Она у меня в городе живет, а я тут всю жизнь, в Муховке, каждое дерево знаю. Пацан я шустрый был, эх, лихие времена. Да ладно, речь не об этом. Она, конечно же, оставляла меня с ночевкой, мол: самое лучшее место в хате выделит, самый мягкий матрац, а мне нужно, нет? У меня с ней так – сяк, натяжка небольшая, как говорится, недопонимание, да что уж там. Да и не любитель я по гостям ночевать, наночевался в казенной хате до отрыжки, мне моя кровать милее, да и тащится по утрянке с тяжелой головой, хуже некуда.
Рассказ прервался на некоторое время. Дет взял со стола алюминиевую кружку, обхватил ее двумя руками, согревая ладони, и с удовольствием отхлебнул.
***
Денис открыл глаза и увидел как рой огоньков хаотично поднимается вверх растворяясь в ночном небе вплетаясь в узоры звезд. Послышался треск горящего хвороста и отчетливый запах костра. Повернув голову, он увидел, огонь, лижущий ветки и пылающие угли. У костра сидел дед, мерцающими пятнами высвечиваясь в темноте. Он потягивал из дымящегося котелка тюремный напиток, и причмокивая, сказал:
- Знатный чифирчик, мотор включил и жить веселее, и в сон не так клонит. Садись уже, всю жизнь проспишь. «Барабулек» нет, уж извини. Чифир без барабулек, конечно на камельфо, но как говорится – зубы целее будут.
Денис приподнялся и, сел прислонившись спиной к сосне. Дет прищурился, изучающее глядя в глаза Дениса и протянул ему котелок. Хлебни эликсира, чего уж тут.
Денис хлебнул обжигающую, тошнотворную жидкость и закашлялся в сгиб левой руки, а правой попытался вернуть угощение. Дет отмахнулся: