В этом месте Лидс церемонно кланяется, как будто МИД имеет какое-то отношение к решению Кнопки.
– От имени четвёртой власти, выражаю сдержанную надежду, что вам у нас понравится, – вставляет свои пять пенсов ведущий.
– Простите мою дремучесть, но мы различаем только три ветви власти, – задумчиво говорит Бахыт. – Законодательная, Исполнительная и Судебная. О какой четвёртой ветви сейчас речь?
– Репортёры и журналистика, – во все тридцать два улыбается ведущий.
– Хм… у нас больше в ходу шутка об одной очень старой профессии…
По залу катится очередной смешок.
– Мне известно, что решение о моём статусе здесь, не вызвав прямого возражения, вместе с тем явилось предметом гигантских раздоров в вашем Кабмине. – Продолжает Бахыт. – Но сейчас речь не обо мне. Давайте разделять вопросы. Самая первая Нота, обо мне, на сейчас закрыта. Если вы о ней – то всё в порядке. Но были и ещё ноты, после первой; они не публиковались и консультации по ним за последние двое суток ни к чему не привели. К нашему огромному сожалению, ваш Кабмин не делает ничего, чтоб обуздать ваших людей на наших территориях. И вот это проблема. Потому – ответ на ваш вопрос «да и нет». Одна нота удовлетворена, она касается моего физического пребывания тут. Остальное, числом гораздо более одного, удовлетворено не было. Это и является причиной нашего с вами нынешнего разговора.
– Я прокомментирую, – перекрывает общий фоновый звук зала Лидс. – Ваше Высочество, наши люди, если и есть на вашей территории, то попали туда исключительно в рамках запроса вами нашей помощи. Не скрою, факт вашего присутствия у нас лично для меня явился большой неожиданностью. Как и решение нашего уважаемого Суда о вашем статусе…
– Желаете оспорить? – вставляет реплику Бахыт.
– Боже упаси! – притворно ужасается Лидс. – В самом статусе нет сомнений! Но имевшая место коллизия, я о Вашем прибытии и пребывании, действительно вызвала определённый переполох в моём министерстве, и наша позиция по вопросу всех остальных ваших нот сейчас на стадии разработки.
– Я могу попросить вас объявить вслух вашу официальную должность? – Бахыт подчёркнуто вежливо смотрит на чиновника.
– Заместитель министра, – кивает Лидс в ответ.
– В таком случае, предлагаю. Здесь – студия, и хозяин вот, – Бахыт указывает на ведущего. – Давайте наши рабочие вопросы обсудим позже, когда будет назначено официальное время наших с вами консультаций? По всем интересующим стороны вопросам. Пока же…
– Всё верно, господа! – Подхватывает ведущий. – Нашим зрителям было бы очень скучно слушать ваши пикировки и споры на профессиональные темы. На самом деле, мы находимся тут, чтоб ответить на два простых вопроса. Вопрос первый…
Ролик получился жёсткий. Понятно, что делала его Мадина, причём многого я от неё в этом плане не ожидал.
Какие бы объёмы информации она через себя ни пропускала, эмоции, по моему опыту, никогда не были её сильной стороной. Что и понятно.
Посмотрев ролик, я сменил точку зрения: в обезличенной подаче фактов, с опорой на видеоматериал, эмоций может быть больше, чем в самом истеричном крике. Как оказалось.
Я не силён в дипломатии вообще, но отец учил, что главное – сила. С точки зрения Ислама, ещё имеют значения и намерения, потому я ничуть не колебался, давая согласие на короткое интервью после пары суток за закрытыми дверями в местном МИДе.
С нашей стороны, требования были очень короткими: сообщить нам списочный состав и дислокацию своих групп на нашей территории. Отдать команды группам на разоружение и эвакуацию с нашей территории. Принять своих людей на нашей государственной границе посписочно вместе с их техникой (нам чужого не надо). Забыть временно дорогу к нам. Всё.
Поскольку наши требования формулировала Мадина, ориентируясь при этом на модель психики отца, требования эти выдвигались ультимативно. Никаких предложений, просьб либо вброса тем на обсуждение.
Только ультимативное требование. У земли Илийского Орла может быть только один хозяин.