Впрочем, в итоге Леонид остался доволен контактом: больное место лучше санировать сразу, не доводя до осложнений. В результате разговора, парень точно усвоил, что разбирательства по данному случаю – действительно в сфере деятельности безопасника.
Ну, либо военной полиции, но под юрисдикцию последней этот долбаный Бахыт, по решению долбаного судьи, до особой команды не попадал.
Безопасник же, вместо разбирательств, для начала вырубил азиата таззером. Насколько законно? Понятия не имею, с лёгким сердцем пожал плечами Леонид, говоря сущую правду. Это действительно вотчина другой службы и до последнего времени потребности в этих знаниях у педколлектива Корпуса не возникало.
Понятно, что сейчас может начаться не пойми что, но переведённые на безопасника стрелки дарили Леониду ту самую надежду, что всё образуется без него.
Стрелять долбаный супермен точно не будет: Леонид честно обозначил ему, что уведомление о ненадлежащем функционировании Безопасности на территории Корпуса Воспитатель отправил сразу. На обличительную ремарку Макса, дескать, страхуешься? Леонид с чистым сердцем утвердительно кивнул головой: «НУ а ты как думал? Пьянку ты видел, нарушено всё, что нельзя. Сделать ничего не можем. А с чего мне тебя покрывать?»
При известной доле везения, была надежда: кадетов Корпуса и так загнали под плинтус. Они ближайшее время будут не вылезать из нарядов и чихнуть им в прямом смысле будет некогда. После того, как проспятся.
Азиат же, даст бог, будет так же тихо заниматься своими делами, не внося в Корпус никакой сумятицы.
А там и необходимый по договору срок выйдет.
Сейчас, после чёткого намерения разобраться, прозвучавшего от этого дикаря, Леонид был уже не так уверен, что две недели удастся досидеть спокойно.
А больше всего давил на нервы планшет, висевший на груди пацана и в котором (как явствовало из записей), пацан носил далеко не палочки для еды.
Впрочем, силы Леонида на сегодня явно кончились. Будь что будет. Организм немолодого преподавателя тоже имеет свои резервы. Именно сейчас показавшие дно, судя по личным ощущениям.
Глава 28
Разогнав кадетов, руководство Корпуса абсолютно напрасно успокоилось на их счёт и решило, что набор неприятностей на сегодня исчерпан.
Во-первых, вид удаляющегося через КПП безопасника (явно о чём-то переживавшего), совершенно точно говорил: его на территории сегодня ждать не приходится. И от наряда на КПП его грядущее отсутствие стало известно всему Корпусу быстрее звука.
Старший Воспитатель, прибывший по вызову из дома, сидел в кабинете и, судя по теням сквозь шторы, с кем-то плотно общался.
А мятежные души Монни и Дэвида требовали если не реванша, то хотя бы просто прогулки. Плюс, на «поляне» в ручье обнаружилась неначатая литровая бутылка, опущенная туда охлаждаться и никем впопыхах не замеченная.
Означенный литр достаточно крепкого алкоголя пережил и драку, и последующие разборки.
– На двоих явно перебор, – уронил вслух Дэвид, взвешивая бутылку в руке.
– Согласен, – кивнул после паузы Монни. – Чё, зовём остальных?
– А ты думаешь, на сегодня ещё не хватит? – попробовал проявить благоразумность Дэвид, но у него это плохо получилось.
– И что, вылить? Или выбросить? – парировал Монни, трогая вправленный только что в медпункте нос (продолжавший опухать).
– Ну звони, – сдался Дэвид. – Пусть подгребают.
Монни быстро вызвонил пару парней из соседнего помещения и сообщил Дэвиду:
– Сейчас будут. О, а это у нас кто?..
По дорожке, в тени деревьев, мимо них задумчиво брела Ирма, бросая взгляды на светящееся окно Старшего Воспитателя.
Откуда взялись эти придурки, Ирма даже не поняла. Казалось, Корпус на сегодня уже выполнил план по проблемам и вымер.
Когда вынырнувшие из кустов Монни и Дэвид преградили ей дорогу, она вначале удивилась. А потом прилетевший в живот кулак согнул её пополам и перехватил дыхание. Вызвав град слёз.
На «поляне» оказалось, что кроме этих двух идиотов продолжает надираться алкоголем ещё одна пара пацанов. Рот Ирмы к тому времени уже был плотно заткнут её же нижним бельём, а чужие руки оглаживали её голые ягодицы.
Её бросили лицом вниз на брезент, придавив к земле в районе шеи, а Монни продолжал нести какую-то чушь о справедливости и воздаянии.