В деревне всем заведовала Мудрая Фрейха, пристально следившая за отсутствием конкурентов, и планомерно от них избавлявшаяся. Лекарства она давала только тем, кто мог заплатить. Ида же просто делилась, чем порождала ненужные вопросы жителей и приводила старуху в ярость.
Угряки глядели на девушку, изучая и словно запоминая её. От десятков пар внимательно рассматривающих глаз девушке стало не по себе. Ниидт, словно почувствовав опасность, подошла ближе, повернулась к девочке спиной, мышцы ее напряглись, как будто она была готова тот час же броситься на лесных жителей.
«Русалка» взмахнула рукой и громко сказала:
— Спасибо тебе, что помогаешь моим детям и ничего не требуешь взамен. Не бойся, мы просто пришли познакомиться, девочка с необычными глазами. Даже если бы
Хейдар и не просил нас приглядывать за тобой, мы все равно бы тебе помогли в благодарность.
Женщина обвела взглядом людей, стоящих вокруг опушки, вновь посмотрела на Иду и тихо произнесла:
— Приятно было познакомиться. И помни: все самое главное у тебя внутри, просто слушай свое сердце.
Угряки-лесовички стали покидать поляну так же бесшумно, как и появились. Несколько ударов сердца — вот уже Ида осталась вдвоем со старухой. Даже «Русалка» исчезла, растворившись в подлеске, взмахнув на прощание тонкой рукой.
Вечером этого же дня девушка вместе с нянькой пришла на поляну снова, прихватив корзинку с едой и кувшином смородинового отвара. Но вместо лесовичков на бревне, вытянув ноги, сидел Хейдар и задумчиво смотрел на костёр.
— А ты, оказывается, полна тайн и загадок, Ида. Как так вышло, что ты успела познакомиться с Мауни и её народом? — вместо приветствия сказал Хейдар, не отрывая глаз от огня.
— Я просто помогла несколько раз Ваало, вот и все, и даже не знала, кто он такой, — ответила Ида.
Решив не скромничать, девушка без приглашения села на бревно рядом с Младшим сыном, Ниидт устроилась на пеньке напротив них и тоже стала смотреть на огонь.
— Ну, рассказывай, коли пришла, сколько парней ты поколотила сегодня, потому что они справедливо указали на твой дурной характер, и сколько раз вышла в море и перевернула лодку, потому что ничего не запомнила из того что я тебе показал, — потребовал Хейдар.
Он легонько толкнул ее плечом и, повернувшись, продолжил:
— Но самое главное, быстрее доставай все, что ты там принесла в корзине. Я голоден как волк, и если ты не дашь мне еды, я съем старуху, а тебя оставлю на десерт. И никакие дровосеки тебе не помогут!
Ида рассмеялась, а про себя с тоской вспомнила о маме и подумала, что, похоже, и в деревне Гурда в ходу такие же детские сказки, что пересказывали и на её родине.
Она устроилась поудобнее и стала рассказывать о встрече с «русалкой» Мауни. Хейдар кивал и с удовольствием поглощал принесенную пищу. Старуха сидела, по-птичьи склонив голову.
Прошло много недель. Ида училась жить в новом месте и по новым правилам, ходила под парусом в свою сгоревшую деревню, а вечерами встречалась с Хейдаром на поляне. Иногда приходила одна, иногда с сыном местного кузнеца — Утаром, иногда с нянькой, а бывало, что они собирались все вместе и к ним присоединялся даже нелюдимый Вар-кузнец.
Затем пришла осень. Хейдар, коротко пожелав ей удачи, взошел на корабль и уплыл в свой очередной долгий поход.
========== 04. Кузнец ==========
Кузница и приземистая каменная хижина на несколько комнат находились с северной стороны, на самом отшибе деревни. Здесь всегда было ветренно и довольно пустынно: в кузницу редко заходили, разве что по делу. Основная часть домов располагалась на южном склоне, где было гораздо больше солнца, небольшой подлесок хоть немного прикрывал от ветра, а спуск к морю был более пологим.
Вар переехал на Северный отшиб практически сразу после того, как вернулся героем из памятного для всех жителей деревни похода. В боях он лишился одного глаза, второй же был изувечен, так что Вар плохо им видел. Тогда еще молодой мужчина с маленьким ребенком на руках, жестоко отомстив за смерть жены, фактически ослепший, но не сломленный, пришёл к старому кузнецу Одену-Клещеруку и попросился в ученики.
Удивительным образом Оден, не имевший семьи и принципиально отказывавшийся от учеников, ссылаясь на их бестолковость и абсолютную непригодность к кузнечному ремеслу, не моргнув глазом впустил слепого воина с малолетним ребёнком в свой дом и в свое сердце.
И дело было вовсе не в жалости. Вар всегда отличался настойчивостью и упрямством. Поэтому потерянное зрение компенсировал терпением и желанием добиться результата, а отсутствие кузнечных навыков — пытливым умом и поистине золотыми руками. К тому же он обладал редким даром. Вару одинаково хорошо удавалось справиться с любой задачей: и починить плуг соседа-землепашца, и сделать искусный меч для какого-нибудь местного вождя. А еще он любил и умел слушать, запоминать и придумывать новые вещи. В кузне на полках, да и в доме на столе, можно было обнаружить непонятные сплавы, механизмы и даже игрушки-головоломки.
Вар всегда был несколько нелюдим, а после смерти жены и переезда к Одену практически одичал. Лишь иногда спускался он вместе с сыном и стариком в деревню пополнить запасы, поглазеть на большие праздники или поучаствовать в обязательных сходах.
После того как и Оден ушел в свой Последний поход на Большую гору, чтобы пировать там с почившими воинами и богами в ожидании Великой битвы, последней связью Вара между миром его вечной тьмы и миром живых стал его сын — Утар.
И если внешне мальчик был похож на мать, то умом своим и характером он точно пошел в отца. Худенький молчаливый светловолосый мальчик с подвижным лицом и умными карими глазами тоже любил мастерить и часто оставался с отцом в кузне, помогая ему по мере сил. Больше всего ему нравилось делать игрушки, которые пользовались у местных не меньшей популярностью, чем «взрослые» вещи, которые создавал его отец.
Ида тоже была счастливой обладательницей небольшого кораблика, который по ее заказу смастерил Утар. Кораблик напоминал кита: округлый нос, острая корма. Довольная Ида покрасила его серебристой краской, которая на солнце блестела как мокрая китовая кожа. Вот только Утар никак не мог взять в толк, как поплывет этот корабль: на нем не было ни китовых плавников, ни паруса, ни весел.
Форму кораблика девушка сама нарисовала для Утара. Она пояснила, что хочет иметь игрушку в память о её разрушенном доме и родных, и что на таких корабликах по бесконечной реке ходили её предки, переплывая от одного острова к другому, преодолевая огромные расстояния. Ну, по крайней мере, так гласили легенды, как сказала Ида.
Тогда же девушка познакомилась поближе не только с Утаром, но и с кузнецом, и между ними установились своего рода приятельские отношения, которые со временем переросли в подобие дружбы, если это слово вообще можно было применить по отношению к Вару. Он был глубоко убеждён, что такие понятия как «дружба», «любовь», «счастье» — вообще не про него… Что, собственно, было еще одной причиной, по которой кузнец сторонился людей.
Утар же, лишенный материнской ласки, тянулся к Иде, возможно, увидев в ней родственную душу. Девушка тоже была в деревне чужой, ее часто звали вслух иноземкой, девочки не брали ее в свои игры, а парни смотрели как на пустое место или задирали. И только старуха Ниидт всегда была рядом с ней.
Сначала Утар внимательно наблюдал за Идой и готов был бесконечно слушать ее рассказы и легенды. Потом стал задавать вопросы. Затем девочка притащила немыслимую вещь — книгу. И даже учила его читать. А еще она очень вкусно пахла домашним хлебом, полевыми цветами и еще чем-то таким знакомым и неуловимым, чего Утар никак не мог вспомнить, но знал, что это нечто очень важное. Ему нравилось, что Ида обнимала его, когда он печалился, ухаживала, когда он болел, и пела красивые песни на незнакомых языках. Она вообще отличалась от других девочек: была самостоятельной и могла постоять за себя.