Тот свой отчет Гарри так и не отправил. Убедил себя, что уведомит Землю, когда мы окончательно завершим нашу деятельность на орбите, иначе картина будет неполной. И искренне верит в это. Ну не может он никак без полуправды.
Юрий ЛОЙКО
КУЛИНАРНЫЕ СПОСОБНОСТИ
Зовут меня Эдди. Мой девиз: готовить, готовить и еще раз готовить для хозяев. Полагаю, они похожи на Альбину. Альбина распекает меня ежедневно: со стола не вытер вовремя, не тот вкус супа, медлителен и все такое прочее. Всякий раз в моей груди будто что-то происходит, я словно перегреваюсь. И да, безумное желание ответить злостной начальнице, но не могу: программа, видите ли, не позволяет.
Никогда не задумывался, почему я повар. Никогда. Скорее размышлял над эмоциями, чувствами, что переполняют моих "едоков" всякий раз, как их лица (Альбины) розовеют, губы расплываются в улыбке, а по щекам скатываются капельки прозрачной жидкости. Чувства. Как же их познать, не ведал я тайны. Тайна. Одна лишь тайна снова и снова двигала мной, несла на крыльях любознательности в кухню, готовить с раннего утра и до позднего вечера, корпеть над горой немытой посуды, натирать до блеска полы и выносить мусор в одно и то же время.
Тепло в груди стало чуть иным в один ничем не примечательный вечер.
- Мам, когда ты успеваешь так вкусно готовить? - Девушка, необычайно стройная и грациозная, робко ступила на выложенный плиткой пол.
Я тщательно выжимал половую тряпку. Благополучно справляясь со своей задачей, я стал памятником. Тлеющие угли разгорались ветром неожиданности до неуправляемого огня. Ее глаза были цвета зеленой яшмы, пшеничные волосы едва прикрывали шею, а лицо ее будто тщательно выведено маслом на холсте дотошно и смиренно, краска не успела высохнуть.
- Тебе нельзя сюда, Алина! - рявкнула хозяйка, махнув рукой.
Девушка ахнула и скрылась за дверью. Я отбросил тряпку и закрепил в голове план.
Весь следующий день я боролся с программой. Прошедшая ночь пролетела в книгах. Я нашел их под ржавой кроватью в моей комнатушке. На некоторых страницах встречалось слово любовь. Неужели то самое?
В рассказах разных писателей за девушками люди ухаживали подобострастно, с чувством собственного достоинства: подарки, внимание и лесть. Смесь эмоций, что и сбивало мои электронные мозги. В груди становилось теплее с каждым прочитанной строчкой. Каждое слово оседало на флешке памяти не растворяемым осадком. Ночь подошла к концу, когда книга закончилась, сборник историй о любви человеческой и такой разной. Раз я робот, раз я повар, а она человек, то и готовить я должен как человек. С чувством собственного достоинства, вложив в него сущность моего к ней отношения. Во многих историях о любви люди кушали, наполняли животы перед тем, как стать одним целым. Для чего они соединялись? И почему я перегреваюсь от одной мысли о встрече с Алиной?
Она заглянула и на следующий день, дочка хозяйки дома, где я был слугой, незаметной частью дома. Как кресло у входа, как зеркало в ванной или висевший над раковиной половник. Засмотревшись, я оглядел Алину с ног до головы, машинально моя посуду. Пушистые тапочки, платье цвета моего утреннего супа, широкий вырез на груди, тронутые улыбкой губы, подернутые грустью глаза и уложенные в пучок волосы.
- Эдди. Эдди!
Я повернулся к раковине. Осколки тарелок лежали под струей горячей воды. Напененная губка мыла пустоту. Хозяйка нависла надо мной и уперла руки в бока. Провал. Очнулся следующим утром в подвале, подключенный к розетке. Конечно, она меня отключила и заперла на десять замков с глаз долой. Я думал о ней, Алине. Снова посетила мысль, пролетая мимо и оставляя несмываемый след в металлической голове, - люди соединяли тела и души, если таковые имелись у некоторых людей, для бессмертия. Их никто не мог отключить, выбросить на свалку или отправить на переработку. Они были не одиноки и делились теплом в груди друг с другом. Я коснулся рукой своей груди, нагрев неумолимо возрастал. И все же я повар. Неплохой, судя по счастливым лицам гостей в каждые выходные. И в рассказах герои открывались перед любимым человеком с самой сильной, наилучшей стороны, чтобы обратить на себя внимание. Вот и ключик от двери, где пряталась тайна любви.
Я отключился и проник в память, стертую легкой рукой хозяйки, но сохраненную в копиях. Все рецепты, какие использовал для приготовления лучших блюд. Алина была сладкоежкой, но могла смаковать десерт весь вечер, памятуя о фигуре.
Я проглатывал содержание кулинарных журналов, книг ведущих поваров, и по ночам пробирался в комнату хозяйки, чтобы включить телевизор на кулинарном шоу. Шли месяцы, но вывести рецепт лучшего лакомства не удавалось, пока однажды ночью детали сотней рецептов не сложились в лучший. В перерывах между мытьем полов, посуды и приготовлением еды я собирал ингредиенты для пирога из кисло-сладко-мягкой начинки, тающей во рту, подобно первому снегу на лице ребенка. Коротко касался пальцами теста, вкладывая в каждое прикосновение глубину взгляда Алины. Замешивал начинку движениями рук, блестевших под люстрой кухни, представляя влагу слюны на ее губах и причмокивание после первой ложки пробуемого лакомства. Да, я готовил множество раз для нее и не только. Много, но для всех, а теперь для нее. Для нее.