- Плоть от плоти нашей культуры и нашей духовности, - сколько сарказма сейчас у Нэнси.
- Она вырастет из того в нашей культуре, цивилизации, что не сводится к культуре и цивилизации, не детерминировано ими и потому есть их сущнейшее, - продолжает свою мысль Болтон. - Если так, - тут он попятился от движущейся на него голограммы человека с четырьмя руками и лицом самого обычного научного сотрудника, очки и седенькая бородка, - если так, то в этих новых, странных, страшных для нас мирах будет Добро. А значит, и всё будет. Пусть не земное и даже не человеческое, но главное, чтобы человечное. Понимаешь?
- Если бы это еще было и на Земле, - отрезала Нэнси. Ей хотелось сейчас казаться циничной. Вдруг совсем другим тоном: - Есть планета, на которой наши пионеры космоса празднуют как раз освобождение от культуры, от всех этих ее "ограничений и удавок". У них там складывается какая-то своя этика.
- Этика плавниковых и перепончатых? - Болтон кивнул на один из музейных стендов.
- И есть планета, где очень хотят сохранить наше земное мировоззрение, воспроизвести земную культуру и цивилизацию. И делают это настолько искренне, истово, что впали в морализм, в какой-то фундаментализм даже. Подавили, измучили этой культурой самих себя, не говоря уже о тех, кто не слишком истовый. Это же очень по-человечески, не правда ли, Джон? Человеческое неистребимо, несмотря на все эти их жабры и щупальца. Что же ты не радуешься, Джон? Почему не умиляешься?
- Всё это попадает под определение космической экспансии, так ведь, Нэнси? Тогда почему ликвидировано НАСА?
- Экспансией занимаются частные компании. На свой страх и риск.
- Я понял! - почти закричал Болтон. - Вы свернули космические программы, дабы освоение космоса не подорвало единство человечества, не разрушило универсальность земной цивилизации.
- Это потому, что ты еще не видел последнего зала нашей экспозиции, - усмехнулась Нэнси.
- Путь генетических модификаций при всей фантастичности его результатов оказался все-таки ограниченным, - рассуждает Нэнси в последнем зале.
- А у вас уже претензия на абсолютное, я правильно понимаю?
- Предел, я уже говорила, положен самими генами. Может, и к лучшему даже, - последнюю фразу Нэнси сказала не столько Болтону, самой себе, скорее.
- Вот как?
- Был найден иной путь.
- Какой же? Не надо делать эффектные паузы, ладно?
- Искусственное тело.
- Так это ж андроид! Всего-то навсего, - Болтон даже рассмеялся.
- Нет. Здесь мозг человека. Понимаешь? И ни болезней, ни старения, ни смерти. Просто время от времени замена тех ли иных деталей синтетического тела. И это бессмертие.
- Нет, Нэнси, нет. Мозг же стареет. Мозг может болеть. Свихнуться может, в конце-то концов.
- Извини, забыла сказать, мозг теперь в компьютере, если объясняться языком аналогий. Не компьютерный мозг, пойми правильно, а отсканированный, спроецированный в компьютер, живущий в компьютере. Правда, пока всё это очень хрупкое, - она подвела его к стенду, где демонстрируется устройство такого мозга.
- На искусственных нейронах? - спросил ее Болтон.
- У них, Джон, есть даже ряд преимуществ перед естественными. И при правильном сервисном обслуживании такой мозг не стареет. Это бессмертие, Джон.
- Погоди, погоди, ты хочешь сказать, что человечество перестало быть живым, отменило себя самого ради бессмертия?!
- Это живое неживое, - ответила Нэнси. - Стоп! А почему ты не знаешь того, что на Земле давно уже известно всем, каждому школьнику?
Он рассказал ей, кто он и откуда. Она слушала его с таким участием, пониманием и жалостью. Он не ожидал. Его покоробила эта ее жалость. Он не мог представить, поверить, что она, Нэнси, и есть это самое "живое неживое". Ее обаяние, молодость, свежесть, да один уже только запах ее волос! Отец рассказывал, что во времена его детства люди очень боялись искусственного интеллекта. И вот, оказалось, не он, а интеллект естественный отменяет, отменил человека.
- Не отменяет, а трансцендирует, - Нэнси угадала эту его мысль. - А заодно оставляет в прошлом нашу отчужденность от неживого. Один наш философ недавно сформулировал: со-бытие живого и неживого. Хотя, на мой взгляд, неживое лишь средство для нашего бессмертия. Но с неживым действительно что-то происходит.
- Нэнси! Ну нет у меня сейчас сил спорить о словах и жонглировать терминами, - обреченность в тихом голосе Болтона.
- Бывает же так: ты болеешь, страдаешь и чувствуешь себя настолько уставшим от собственного тела, неимоверно измотанным, измочаленным им. И мысль - освободиться бы, уйти куда-нибудь в чистый дух. Скажешь, не было у тебя такого?