Продолжалось это наваждение минуты три, а потом, как пелена спала, и все стало на свои места: солнце, море, яхта и верный Роджер рядом, словно скачком Генри вернулся в реальный мир.
Конечно, Генри слышал о существующей гипотезе единого информационного поля, к которому подключено все сознание живущих и о том, что по какой-то неведомой нам еще причине, внешней или внутренней, сознание переключается с восприятия внешнего, реального мира на внутренний, виртуальный, в котором могут одновременно присутствовать картинки прошлого, будущего, а также чисто виртуальные, порожденные чьей-то или нашей фантазией. Но с Генри это случилось впервые, и он долго не мог прийти в себя.
- Где я, и что со мной? - хотелось крикнуть ему. Может это они, морские люди, подают мне какой-то знак, которого я не могу понять, а может, пытаются мне показать что-то или пытаются изменить что-то во мне - метались в его голове сотни вопросов, ни на один из которых ему не хотелось знать ответа. Видно я должен закрыть свои опыты по освоению океана и новой цивилизации в одиночку и вернуться к своим обычным обязанностям.
Накопилась целая армия звонков, на которые надо бы ответить - убеждал его рассудок, но все естество Генри противилось. Целая череда однообразных дней, выполнение обязанностей, которые не приносили ему радостей - их темные, неясные силуэты, словно стоящая на подступах вражеская армия, уже страшили и приносили страдания. Только здесь, у теплой волны, не ведая бед и страстей мира, Генри жилось легко и радостно. И тут Генри посетила мысль, которая потом возвращалась и возвращалась к нему, вплоть до логической развязки:
Что было бы для меня предпочтительней, желанней, о каком бы решении я потом бы не жалел, оглядываясь назад: уйти от бед человечества, в которых оно увязло и будет увязать все сильнее в горы, на Тибет, где созерцая, я мог бы воссоединиться с Богом или, предварительно, свершив еще одно надругательство над своим телом, снабдив его жабрами, уйти в пучину океана, где есть разумные существа с цивилизацией, гораздо более древней, чем человеческая?
Генри не смел отрицать истинность древнего суждения о том, что чем острее и проницательнее ум, тем отчетливее человек понимает свое бессилие и тем меньше он доверяет себе. Ученые разных специальностей пытались, но безуспешно, разобраться в сути феномена свечения воды, появления разумных сущностей из центра Земли и много еще чего, но разум был посрамлен, понятий о стабильности законов природы становилось все меньше и человечеством уже давно было утрачено чувство защищенности от сил, которые вертели - крутили сознанием, насмехаясь над светлым, божественным началом, которого оставалось все меньше в мире людей.
Это начало, по мнению Генри, и отводило смерть от рода человеческого, но итог мучительных злоключений людей уже был подведен в решении Всемирного правительства о переселении людей на Марс. Мир попал в капкан, выбраться из которого, было уже не суждено.
Для Генри мир днем был серым, однотонным, зато по ночам, благодаря обостренному зрению, мир играл малейшими оттенками цветовой гаммы, а в воде, такое зрение давало возможность видеть идеально, настолько обостряясь, что он видел на многие мили.
Его сжигала изнутри странная болезнь, которую он не мог высказать словами, которая заставляла его стремительно стареть и меняться на суше, но, которая оставляла его в покое при виде воды. Генри казалось, что он с детства был таким, но мама уже в глубокой своей старости напомнила ему удивительный случай, который стерся в памяти Генри, но изменил его жизнь.
Это был теплый, безоблачный день. Маленький Генри лежал на лужайке перед домом, когда какой-то объект, напоминающий яркую звезду, завис над домом. Затем из-за края крыши показались еще несколько таких же "звезд". Генри высоко поднял голову вверх и стал смотреть на сияние звезд. Длинные нити, похожие на паутину, сверкали на солнце и постепенно опускались на мальчика. Генри смеялся и играл со "звездными" путами несколько минут, пока мама не прибежала за ним и, подхватив на руки, не унесла в дом. Эти звездные путы плавно опускались вниз еще несколько минут и опутывали деревья, крыши и другие открытые поверхности.
Но стоило коснуться этих поверхностей, как они словно таяли без следа. Генри начисто забыл о "звездах", о том, как играл с их нитями, но шесть дней спустя после этой встречи врачи выявили у мальчика невероятное: из подкожных, неведомо откуда взявшихся и перекатывающихся шариков, выделялась жидкость серебристого цвета, которая образовывала лужицы ядовитого ртутного вещества. За годы странной болезни врачи "добыли" из Генри литры металлической ртути, которая медленно убивала этого, когда-то здорового малыша и только возле воды и в воде Генри чувствовал себя здоровым, крепким.