Однако вышло так, что проверять трагизм ситуации на подлинность мне не понадобилось. За окном шел негромкий разговор:
— Юраська, ну, ничего мне не нужно, а я уйду, — слышался низкий и приглушенный женский голос.
— Ты кого-то другого нашла! — в недоумении разжигал в себе злость мужчина.
— Ну, не люблю я тебя, не могу любить!..
— Что я тебе плохого сделал?
— Разве я говорю, что ты мне сделал плохое?
— Говоришь! Все в тебе об этом говорит!
— Ну, ты хороший, я не знаю человека, чтоб был лучше тебя. Но я уйду отсюда. Куда-нибудь уйду…
— Не уйдешь!
— Ну, отпусти меня.
— Не уйдешь!
Было слышно, как женщина заплакала.
— Говори, кто он такой!
— Нет его.
— Как нет?!
— Нет, и все.
— Лучше скажи, все равно дознаюсь.
Голос мужчины обмяк. Женщина помолчала немного и вдруг принялась шептать:
— Я его и в глаза не видела. Где тут кого-нибудь увидишь, в этом глухом углу?
— Аг-га, ты, значит, видеть кого-то хочешь!
Женщина начала злиться:
— Хочу! Хочу видеть! Я ношу его в мыслях и всегда вижу его, хотя и не видела ни разу.
— Ты в своем уме?!
Последние слова свои женщина произнесла, должно быть, для самой себя — тихо и печально. И тихо после этого стало на какое-то время в хате. Потом вдруг послышался шум, что-то вроде упало, и очертания двух фигур выросли на фоне окна. Я подбежал и забарабанил кулаком в раму.
Уже удаляясь от окна, на ходу, я слышал, что в доме все стихло, а я шел, сдерживая нервное желание пуститься бегом. Уже за забором встретил Маньку — во всем белом она вышла из кухонной двери.
— Кто тут ходит?
Я подошел ближе и молчал.
— Там… — Она показала рукой в сторону окон.
— Да-да… Я уже постучал кулаком в раму.
— Вы? Вы были там?.. Слышали?
— Был и слышал. Там уже все тихо.
Она обрадовалась, потом впала в задумчивость. Мы шли с нею вдоль огородов, и вдруг она, словно что-то припомнив или до чего-то додумавшись, жестким голосом спросила:
— А что это вы ходите ночью под окнами? Да еще когда они открыты?
Она остановилась и грубо задержала меня, взяв за руку.
«Какая ее муха укусила? — недоумевал я. — Неужели она обо мне и о Наде что-то нехорошее подумала? А может, тут все дело в ней самой?»
Эту свою последнюю догадку я проверил так: взял обеими руками Манькину руку и сказал:
— Я думал, вас там встречу.
Это изменило весь ход дела. Она посмотрела на меня и так просто и мило, чисто по-женски сказала:
— А я не сплю всю ночь. Они там поладить никак не могут, а мне беспокойство. Хоть не ночуй в доме. Завтра пойду спать в сад, на сено.
— Это в те копны?
— В копны.
Мы дошли с нею до самого гумна, и оттуда я проводил ее назад, до кухонного крыльца. Начиналось утро.
Часа через три, встав, я встретился с Манькой во дворе. Она улыбнулась мне, а я ответил кивком. Тут по двору прошла Надя, хмурая и молчаливая. Без всякой, скорее всего, нужды она дошла до ворот и вернулась. Потом обошла весь дом, увидела меня и не сказала ни слова. Я поспешил исчезнуть с ее глаз. Тихо — и ладно.
В тот день к обеду мы кончили возить солому, Юлик стал прикидывать, нет ли в его договоре чего-нибудь такого, чего бы не выполнил Юрась. Потом, не найдя зацепки, принялся подшучивать над Надей с ее трагическими переживаниями. Пришел Юрась и снова разворчался. Юлик не выдержал и послал его подальше. Тогда Юрась попробовал сорвать злость на Стасе. Стась подмигнул нам всем одним глазом, посвистел немного и поехал в совхоз — делать ему здесь было нечего. Я пошел его проводить, и тогда он мне сказал:
— Черт его разберет, что тут у них делается.
И, обтерев губы, погнал лошадей.
Юрась мрачно слонялся по двору, а Надя плакала.
В пятом часу она вышла из дому и знойной, пыльной дорогой зашагала с хутора.
Тогда и я вдруг почувствовал, что мне невмоготу оставаться здесь. Сказал об этом Юлику. Тот грубо хохотнул:
— Нашел в кого влюбиться. Пускай бы уж в Маньку, та хоть девушка.
— Да ни в кого я не влюбился.
— Еще чего скажи!
И он расхохотался.
Я пошел проститься с Юрасем.
Я покидал хутор в том настроении, которое всегда бывает в моменты особенной чистоты и тонкости, обостренности всех мыслей и чувств.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Недавно я услыхал, что Надя в ту же осень вышла замуж за какого-то мелиоратора, а Юрась снова подыскивает себе молодую жену.