— Назад!
— Пальцем не трогать его!
Тут забушевали недовольные голоса. Гроза разражалась. Но вот снова:
— Вон!
— Отойди!
Бушмара подняли и поставили на ноги. Он стоял, дрожа всем телом.
Теперь уже и в толпе заговорили:
— Что его бить, разве ж это поможет?
— Дознаться от него правды надо.
— В суд его.
Начался допрос — всем людом, толпою:
— Это ты все? Признавайся.
— Дом ты подпалил?
— Нет, не я…
— А чего ты тут шлялся?
Он умолк. Тогда человеческая стена снова двинулась на него.
— Я только хотел гумно подпалить.
— А дом кто подпалил?
— Винцентюк.
— Который?
— Ваш.
— Колхозник?
— Он…
Тут его подхватили под руки и повели на пожарище. Там лишь головешки тлели. Нашли Винцентюка. Тот горевал и стонал, что вся одежда его сгорела. Его поставили с Бушмаром рядом и обступили. Винцентюк оправдывался:
— Откуда, товарищи, такой поклеп на меня? Я разве что перед богом душою виноват. Как? Разве я свою, квартиру буду подпаливать. Вся ж моя одежа там сгорела. Тогда кто-то догадался:
— Вот тут и музыка вся, что ты на этом выехать хотел: кто ж на тебя подумает, если ты сам туда перебрался!
Внезапно из толпы протолкалась вперед, в круг, Амиля, заплаканная, встревоженная.
— Бушмар! — крикнула она слабым, измученным голосом. — Гад, душегуб! Что ты натворил! Зверь… Как же простить тебя… Кто ж тебя теперь простит!.. За все!..
Она сейчас словно помолодела вся от тревожного волнения. Невеличкая ростом, с молодым блеском глаз, она казалась девчонкой.
Бушмар озирался.
— Связать его!
— В суд!
Он уже не отбивался. Бесполезно было. Взгляд его упал туда, где людей было поменьше. Там Галена держала на руках ребенка. Второй, Амилин, держался за нее, напуганный, заплаканный. Вот к ним подошла и Амиля. Он отвернулся.
Андрей заметил: какое-то сходство у Винцентюка появилось теперь с покойным батькой. Винцентюк выл со слезами в голосе.
Целую ночь не знал покоя колхоз. Пожарище дымилось до самого утра. Измученные такими треволнениями после рабочего дня, люди на утренней зорьке расходились отдыхать.
Уже забрезжил ранний рассвет на востоке. Пахнуло с поля здоровьем росы. Поле дремало, леса молчали.
Проходя мимо пожарища домой, Андрей остановился. Смотрел, как все меньше становится людей вокруг, только сторожа оставались у пепелища. Он вошел в хату. Там Галена стояла над детьми — они как собрались все вместе в страхе, так и уснули. Жена его стояла у стола и молчала. И все они молчали, понимая и так, без слов, что чувствует каждый.
За окнами тихо было.
Там Владя ходил еще по двору. Ярость гнала от него всякую усталость. Он подошел к сторожам, постоял с ними. Затем подался к Андрею — переспать до утра. У крыльца, где дубы (лесные посланцы в поле) застыли в предрассветной дремоте, темнела в отсвете неба чья-то фигура.
— Амиля! — узнал он.
Она молча посмотрела на него.
— О чем думаешь?
Она отвечала не сразу:
— Так… Ни о чем не думаю… И обо всем думаю… думается…
Затем еще:
— Как раньше когда-то…
— Что?
— Жилось…
Она не закончила свою мысль, почему-то улыбнулась и глянула тихо и спокойно на него. Глаза ее угадывались во мраке, голос не утратил еще тревожных и нервных ноток:
— А ты один ходишь… чего?..
Но он ничего не ответил. Он взял ее за руку, вторую она сама протянула ему.
— Родная… ты…
Они пошли к Андрею, неся в себе радость своей новой близости.
Назавтра вновь позднее лето сияло солнцем. День был хлопотливым, жарким. Под вечер должен был состояться сход. Сход обещал быть бурным и долгим.
Следствие не тянулось долго. Бушмара и Винцентюков судили осенью. Бушмар отбывал наказание.
За те годы еще несколько новых строений появилось у леса.
Бушмар больше в эти места не вернулся. Он исчез.
Другая история перед нами. История сыновей Амили и Галены. Они растут, чтобы деятельно войти в новую жизнь.
А это повествование окончено.
1929
РОМАНЫ
ПОИСКИ БУДУЩЕГО
Перевод Ю. Гаврука.