Выяснив, что на верхнем этаже дома в готическом стиле обитает дух материализма, можно присмотреться и к нижнему этажу. Портрет Николая Ивановича, похожий на товарища Бухарина, говорит лишь о его солидности как высокопоставленного чиновника с персональным автомобилем. Однако один мазок крема Азазелло превращает нижнего жильца в волшебного летающего борова. Сам по себе этот образ ничего не говорит, но в связи с материалистическим духом приводит нас прямиком к исторической фигуре лорда-канцлера Фрэнсиса Бэкона, основоположника материалистической философии. Изображение борова украшало фамильный герб лорда-канцлера, а английское слово «бекон» в переводе не нуждается.
Таким образом, если в доме №302-бис обитает творческий дух, то дом, где страдала героиня нашего Романа, – это обитель мирского, материалистического духа. Как и у дома №302-бис, у этого дома есть реальный московский прототип. Автор в главе 19 обещает, что укажет нам адрес. И, разумеется, выполняет это обещание в эпилоге:
«И когда наступает полнолуние, ничто не удержит Ивана Николаевича дома. Под вечер он выходит и идет на Патриаршие пруды… Затем снимается с места и всегда по одному и тому же маршруту, через Спиридоновку… идет в Арбатские переулки.
Он проходит мимо нефтелавки, поворачивает там, где висит покосившийся старый газовый фонарь, и подкрадывается к решетке, за которой он видит пышный, но ещё не одетый сад, а в нем – окрашенный луною с того боку, где выступает фонарь с трехстворчатым окном, и темный с другого — готический особняк».
Сравним с маршрутом Маргариты из главы 21 «Полёт»: «Пролетев по своему переулку, Маргарита попала в другой, пересекавший первый под прямым углом. Этот заплатанный, заштопанный, кривой и длинный переулок с покосившейся дверью нефтелавки… она перерезала в одно мгновение… Только каким-то чудом затормозившись, она не разбилась насмерть о старый покосившийся фонарь на углу».
Нужно признать, что в современных арбатских переулках никто из булгаковедов так и не смог обнаружить готический особняк, хоть немного похожий на «дом Маргариты». Однако в начале ХХ века Арбатская часть – единица территориального деления Москвы вовсе не прилегала непосредственно к улице Арбат, а располагалась немного севернее. При этом в Арбатскую часть входили Спиридоновка и Патриаршие пруды, но не Арбат или арбатские переулки в нынешнем понимании.
Точное совпадение ориентиров на траектории полёта Маргариты Николаевны и маршруте следования Ивана Николаевича указывает нам, что искать готический особняк нужно именно на этом пути, включая улицу Спиридоновку. И действительно, такой в точности особняк, стоящий в глубине садика можно здесь обнаружить. Нынче здесь расположен Дом приёмов российского МИДа, а в начале ХХ века особняк принадлежал знаменитому миллионщику Савве Морозову. Ещё раз скажем спасибо Альфреду Баркову, который не только нашёл адрес – Спиридоновка, дом 17, но и сверил ориентацию фасада здания с углом ночного освещения, которое даёт майское полнолуние.
Почему же Автор поселил Маргариту именно в этот дом на Спиридоновке? Почему он подселил к ней на первый этаж лорда Бэкона, нам совершенно понятно. Согласно популярному преданию любовницей и чуть ли не невестой Бэкона была Маргарита Валуа, на которую Коровьев намекает как на исторический прототип нашей Маргариты. Во время купания Маргариты в 21 главе подвыпивший толстяк называет её «светлая королева Марго», а также несёт «какой-то вздор про кровавую свадьбу своего друга в Париже Гессара». Между тем, парижский Гессар – это издатель писем Маргариты Валуа, а «кровавая свадьба» – это, очевидно, свадьба Маргариты Валуа с Генрихом Наваррским, которая завершилась резнёй гугенотов в Варфоломеевскую ночь.
Я уже разъяснял исторические параллели между Варфоломеевской ночью и первой русской революцией, между гугенотом Генрихом Наваррским и интеллигентом Владимиром Ульяновым, который тоже отрёкся от интеллигентских ценностей ради неограниченной власти. Роль новой Марго, музы революции и «невесты» на кровавом балу исполнила актриса Художественного театра Мария Андреева. Именно она упорхнула из готического особняка от Саввы Морозова к своему «мастеру» Горькому. Она же уговорила Савву Морозова оформить на своё имя скандальную страховку на 100 тысяч рублей, которые после его самоубийства в 1905 году пополнили партийную кассу большевиков. Весьма интригующая параллель с суммой выигрыша мастера в лотерею.