Но как это исключение сына погибели соотносится с вот этой частью учения Христа: «Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся. Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих».[34] То есть воля Отца в том, чтобы Сын Человеческий оставил остальных и спасал заблудшую, погибающую овцу. Разве Иуда – не тот самый случай?
Но что может сделать Учитель для спасения Иуды? Тем более что Иуда предопределен к тому, чтобы предать Учителя и удавиться. И эта предопределенная судьба и смерть необходима для спасения остальных. Ничего с этим сделать невозможно, кроме того, чтобы всё честно рассказать Иуде и поставить его совсем перед иным выбором, чем если бы он не знал о своей судьбе. Теперь Иуда знает, что, предавая Учителя, обрекает себя на самую горькую судьбу, «лучше бы ему и не родиться», но должен это сделать для Учителя, ради всей общины.
Иуда, поскольку он иудей и верит в предопределение, получает по вере своей и не может поступить иначе, не может не предать. Но теперь он делает это для Учителя, из любви к нему. А если бы Иисус не спас его знанием, Иуда всё равно следовал бы предопределению. На самом деле Иисус совершает чудо, спасая от гибели душу изначально пропащего человека, предопределенного иудейской судьбой совершить страшный грех предательства не только Учителя, но и пославшего его. Мне кажется, что только такая версия не противоречит остальному учению Иисуса, и выглядит намного достойнее, чем все попытки «отцов церкви» осудить Иуду, оценивая его мотивы и поступки отдельно от мотивов и поступков его Учителя. Однако и это более логичное толкование имеет смысл лишь в том случае, если предательство Иуды и его смерть действительно необходимы для спасения всех. Булгаков, вкладывая в уста Иешуа предвидение смерти Иуды, которым руководствуется Пилат, подчёркивает, что такая необходимость была.
В чём же эта необходимость заключается? Ответ нам подсказывает всё та же финальная сцена четвертого Евангелия от Иоанна. Появление любимого ученика, столь поразившее Петра, призвано напомнить ему о судьбе Иуды. Почему Петру нужно напоминать об этом? Видимо, потому что у него слишком много общего с Иудой. Пётр хотел с мечом в руке защитить Иисуса, уподобившись свите земного царя, а не апостолу, уже получившему от Учителя все знания о Царстве Небесном.
Если бы одного лишь слова, несущего знание, было достаточно для превращения учеников в учителей, иудеев в христиан, секты в церковь, тогда не нужны были бы ни Крест, ни Воскресение. Но природа человека такова, что сами по себе слова не работают: «если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю».[35] Поэтому для спасения учеников, превращения их из иудеев в христиан, нужна Мистерия! Божественный дух должен получить воплощение в земном человеке, а высшие метафизические идеи стать частью сюжета драмы, в которой участвуют все члены общины.
Не только Иуда и Пётр, но и все другие члены общины несут в своём сознании, да и в душе ветхие меха иудаизма. Не только Иуда, но все ученики желали, чтобы Иисус стал царём Иудеи. На слова Учителя о предстоящем предательстве все они задались вопросом «Не я ли?». Чтобы иудейская секта умерла и воскресла в виде первой христианской общины, нужно было сначала разрушить связь между внешним и внутренним в личности всех учеников так же, как Иисус сделал это с личностью Иуды вечером в четверг. И ещё дать мифу новой религии соответствующий внешний образ, новые меха в виде мистерии христианской Пасхи. В этой новой пасхальной мистерии образ Иисуса является олицетворением внутренней, духовной стороны иудейской религии, которой должно умереть, чтобы наутро третьего дня взойти в виде ростка, соединяющего новую внешнюю сторону с обновлённым внутренним содержанием. Но чтобы обновить ветхую религию, её нужно было завершить, исполнить в новой христианской Мистерии все пророчества иудейских пророков. Это главная часть Мистерии, значение которой всем понятно.
Но нужна ещё одна часть Мистерии, связанная с образом Иуды. Иуда олицетворяет приверженность внешней стороне ветхой религии. Эта внешняя сторона должна умереть без остатка, чтобы освободить место ростку новой религии. Безвозвратная смерть Иуды и проклятие его имени необходимы, чтобы разрушить эту внешнюю рамку иудаизма в личности каждого ученика. Именно поэтому все двенадцать должны присутствовать при разговоре Иисуса с Иудой, а после при прощальном поцелуе, поскольку это важная часть Мистерии. Поэтому смерть Иуды так необходима Иешуа, иначе его собственная смерть будет бессмысленна. Ученики останутся иудеями, их внешняя идентичность сохранится, и даже после Воскресения они будут столь же двойственными иудео-христианами как остальные члены секты, не принявшие участия в ночной, сатанинской части Мистерии.