Тут не поспоришь. Меня всегда поражали люди, которые ухаживали за детьми-инвалидами. Подобным людям нужно ставить памятники при жизни. Они обладали невероятной силой воли. И сейчас я видел перед собой такого человека.
Перед отъездом на аэродром девушку вновь завернули в какие-то одеяла, чтобы никто не видел её. И сняли с неё эти одеяла только в самолёте. Здесь уже всё было готово для перевозки одного раненого и отец Зейны, наконец, смог отдохнуть.
Так как никто из нас не говорил на Пушту, Мустафа провёл с Хайруллой краткий инструктаж перед полётом. Он переводил ему всё, что мы говорили. Мужчина кивал и в конце сказал, что не доставит нам никаких проблем.
Вот и хорошо, на месте прибытия нас встретят люди, способные разговаривать с Хайруллой. А этим местом прибытия оказалась Ростовская область. А точнее, аэропорт Волгодонск. В прошлой жизни я никогда не бывал в этом аэропорту, поэтому не знаю, что он из себя представляет. Но могу точно сказать, когда я уже работал в аэрофлоте, такого аэропорта в Ростовской области не было. Хотя это не показатель, после распада союза закрылось довольно много небольших аэропортов. Должно быть, Волгодонск был одним из них.
Из Кандагара мы вылетели уже в десять часов вечера. Предстоял ночной перелёт. Но это было не проблемой. К тому же диспетчер всегда нам поможет.
На подлёте к аэропорту прибытия диспетчер сообщил нам, что буквально полчаса назад прошёл ледяной дождь и взлётно-посадочная полоса, которая оказалось всего 1200 метров, ещё не расчищена. Поэтому он отправил нас сделать ещё несколько кругов, пока наземные службы не подготовят ВПП. Что было очень правильно. Самолёты при посадке очень сильно боятся льда. К тому же полоса достаточно маленькая и существовал реальный шанс, что мы выкатимся за её пределы.
Минут через сорок с нами вновь связался диспетчер и сообщил, что взлётно-посадочная полоса готова. Эта посадка действительно станет настоящим экзаменом. Только сейчас экипаж реально напрягся. Я физически ощущал это напряжение. Готов поспорить на что угодно, что они сейчас очень сильно хотят, чтобы управление на себя взял Дмитрий Алексеевич. Но сдаётся мне, что сам подполковник этого не хочет. Волновался он сейчас сильнее, чем в Афганистане. Но это не мешало ему выполнять свою работу на отлично.
Очередной круг закончен и самолёт вышел на нужный курс. Взлётно-посадочная полоса отлично подсвечена, никаких проблем не должно возникнуть. Но с первого раза не получилось занять нужную глиссаду и пришлось заходить на ещё один круг. Напряжение постоянно нарастало. Единственное, что я сейчас мог — это просто успокоиться. Даже не помню, когда я в последний раз вот так нервничал, находясь за штурвалом.
Диспетчер отдал новые корректировки, и вот самолёт коснулся взлётно-посадочной полосы. Нас тряхнуло намного сильнее обычного, но всё в пределах нормы. Началось торможение. Теперь главное, чтобы длины ВПП хватило. Я использовал всё, что только было возможно. Включил реверс, вытащил все спойлеры и начал молиться, чтобы ВПП не подвела. Несколько томительных секунд ожидания, в которые я показывал всё своё мастерство и самолёт замер.
Дмитрий Алексеевич радостно похлопал меня по плечу, раздались счастливые возгласы экипажа. Диспетчер поздравил нас с успешной посадкой и сказал, оставаться в самолёте, скоро за нами приедут.
Минут через пять приехала машина скорой помощи. И приехала она за нашими пассажирами. Хайрулла передал Зейну врачам и долго благодарил нас, хоть мы и ничего не понимали. После того как они уехали, появились люди уже по мою душу. Они были из службы безопасности конторы. Меня и Максима сняли с самолёта и повезли в Ростов. Уже там с руководителем Ростовского филиала у нас состоялся разговор, который больше всего походил на допрос. И в конце этого разговора нам сделали очередное внушение.
— Всё это время вы проходили лётную практику в Мелитополе. Никаких вылетов за пределы союза не было и тем более вы никого не эвакуировали. Эта информация совершенно секретная. О ней нельзя рассказывать никому. Даже другим переселенцам. Необходимый уровень доступа имеется только у двух номеров — восьмого и второго. Ваш куратор — третий не имеет доступа к данной информации. Надеюсь, ты меня услышал Сергей, — вещал нам руководитель местной службы безопасности. И это было весьма странно.
Выходило, что каждый из номеров играл в какую-то свою игру. И мне не нравилось, что меня используют в этой игре. Я бы предпочёл остаться от всего этого как можно дальше. Но теперь уже ничего нельзя исправить. К тому же третий сам отправил меня на эту проверку. Сомневаюсь, что он не знал о том, что нам необходимо было сделать.