Под конец прошлого года ситуация резко ухудшилась. Были моменты, когда я даже не мог поднять руки, пошевелить ими. Кожа начала менять цвет. В общем, испугался я не на шутку и полетел в больницу, где меня обрадовали таким диагнозом, как атеросклероз сосудов верхних конечностей. Причём всё было очень запущено. Если бы я обратился сразу, как начались проблемы, то вполне мог обойтись медикаментозным лечением. Но этого не произошло и необходимо было проводить операции на обеих руках. Без этого был риск, просто остаться без них. Впрочем, этот риск и сейчас никуда не делся.
За время, проведённое в больнице, мне сделали по две операции на каждой руке. Где-то провели стентирование, где-то сделали обход особо забитых участков. А где-то, как я понял, и вовсе вставили пластиковые (наверное) трубки, чтобы кровь циркулировала свободно. Чувствую себя киборгом. А ещё, практически не могу двигать руками. Этот текст, как и последнюю главу второй книги для вас пишет моя дочь, под диктовку.
Думал, что получится и таким образом смогу вместить всё, что хотел во вторую книгу. Но, как оказалось, мой мозг отказывается думать, если пальцы не набирают текст. Поэтому моя затея, воспользоваться помощью дочери, накрылась медным тазом. Но я просто обязан по договору с порталом завершить книгу за полгода с момента начала её продажи. И я прекрасно понимаю, что не смогу восстановиться к этому моменту в достаточной степени. Даже при условии, что не вылезет ещё каких-нибудь осложнений. Врачи отводят на восстановление от месяца и до года. И уже, в любом случае, я не смогу полноценно пользоваться руками. Появилась куча ограничений.
Постарался как можно более логично завершить вторую книгу.
Был безумно рад, что моя книга вам понравилась. Но гораздо сильнее я расстроен тем, как всё обернулось. Следите за своим здоровьем и не повторяйте моих ошибок.
Глава 20
На следующий день пробуждение было отвратительным. И всё из-за того, что Семён Григорьевич решил, что пяти часов на отдых нам будет достаточно. Он ввалился в комнату к ребятам, где мы с Лёхой вырубились сразу же как там оказались, и начал орать что есть мочи. Причём орал, что на аэродроме тревога, а мы тут дрыхнем.
После вчерашней попойки мозги толком не соображали. И мы реально подскочили и бросились на улицу, прямо в чём были. Хорошо ещё, что раздеваться перед сном мы не стали, так скинули куртки и шапки.
Морозный воздух моментально выгнал из нас остатки сна. А абсолютная тишина на территории аэродрома как-то совершенно не была похожа на тревогу.
— Ноги в руки и бегом до диспетчерской. Поднимаете Репина и Синицину. На всё про всё у вас пять минут. Через которые я буду ждать на взлётке. Сегодня будете у меня летать без самолётов, — усмехнулся Шпак и двинулся в сторону ВПП, радостно что-то насвистывая себе под нос.
— Мы попали, — простонал Митюнин, схватившись за голову. — Теперь весь день будет гонять нас и в хвост, и в гриву.
— Ну а ты, как хотел? Вчера нам было хорошо, а сегодня будет ещё лучше... — также скривившись от предвкушения чудесного денька, ответил я. — А теперь пойдём, разбудим нашего именинника и его боевую подругу.
Бабулька, конечно, молодец — нашла себе молоденького мальчика. Хотя чего это я, сам от неё недалеко ушёл. Ну да ладно. Рад за Валеру. Надеюсь, теперь он сможет собраться с мыслями и перестанет допускать все эти глупые ошибки.
День выдался просто волшебным. Семён Григорьевич отрывался по полной, выжав из нас все силы. К вечеру мы устали настолько, что даже разговаривать не хотелось. Но инструктор был очень собой доволен. Ещё бы, мы весь день носились по ВПП, прыгали, кувыркались. Изображали самолёты и даже устраивали показательные бои. В которых победил Валера, разделав нас всех словно маленьких детей.
Он-то и на боевых тренажёрах летал, а вот нам не довелось. Отсюда и такой результат. Да и не нужны нам были воздушные сражения, не на истребителей мы учимся. Но Шпаку было без разницы. Мы должны были страдать, и мы страдали.
Правда, под конец дня он сжалился и дал нам лишний выходной. А ещё он лично отвёз меня в академию. Я слишком устал, чтобы управлять самолётом. И он это прекрасно понимал. Да и были у инструктора какие-то дела в академии.
Как я оказался в казарме и завалился спать, уже не помню, но на следующий день болело абсолютно всё. Такого со мной не было даже на базе Бурана. Урок Шпака мы запомним надолго.
Учебные дни пролетали незаметно. Мой экипаж уже практически не совершал ошибок. А Валера и вовсе стал едва ли не лучшим из нас. Вот что значит, очистить голову от ненужных мыслей. К тому же одним разом они со Светой не ограничились. Синицина вошла во вкус и даже добилась того, чтобы их с Валерой поселили в одной комнате.