Но перейдем к Виталию Коротичу. Для него составители справочника сделали исключение. Ко времени выхода книги Коротич два года пребывал в самом дальнем зарубежье: уже к 1991 году выполнив задачу, возложенную на него Яковлевым в “Огоньке”, он сиганул в США, где сумел прилепиться в качестве, представьте себе, профессора русской литературы к университету в Бостоне. Казалось бы, отрезанный ломоть. Ан нет, ему отведена целая страница... В послужном списке Коротича больше всего поражает обилие у него наград и премий. Вы только вообразите: Государственная премия СССР за книгу “Лицо ненависти” (Чье лицо? Америки, разумеется.). Далее: премия Всесоюзного Ленинского комсомола, премия украинского республиканского комсомола, премии им. Шевченко, им. Островского, им. Алексея Толстого, им. Бориса Полевого, им. Фучика... Это ж каким надо быть сноровистым да ухватистым, чтобы всюду поспеть и хапнуть!.. А ведь еще и куча других наград, орденов, включая орден Октябрьской революции и какую-то статуэтку “Золотого дюка”. Но не меньше, чем наград, премий, было у Коротича постов, должностей, званий. Оказывается, например, он еще и числился вице-президентом международного движения “Деятели искусства - за ядерное разоружение”, и председателем комиссии по литературному наследию Корнея Чуковского (ну, с какого боку`?), и сопредседателем ассоциации писателей “Апрель”. К тому же был депутатом Верховного Совета и Украины, и СССР и уж, конечно, членом КПСС чуть не с пионерских лет. Как тут не повторить вслед за великим Гоголем и невеликим Бенедиктом Сарновым: “И подивился Тарас бойкости жидовской натуры...” Коротич - это полное, исчерпывающее олицетворение всей перестройки” и “демократии”. И вот что же стало теперь с мультилауреатом, суперорденоносцем и поликреслосидельцем? Как видно, Америке он осточертел, и пришлось возвращаться в Киев. Там сейчас работает в газете “Бульвар”. Наконец-то человек нашел себя, но, увы, за это пришлось расплатиться умопомрачительной известностью.
Наконец, Лен Карпинский. Самый яркий и самый драматический случай. То ли просто не смог без должности жить, то ли сгорел на работе. Да и как не сгореть! Ведь столько лет крутился в самых высших и огнеопасных сферах: был секретарем Горьковского обкома комсомола, потом возглавлял журнал “Молодой коммунист”, затем - секретарь ЦК комсомола по идеологии, культуре, печати, спорту и даже армии, дальше - заведующий Отделом пропаганды “Правды”, там же - Отделом культуры и быта и т. д. Наконец, все в том же августе 91-го недреманный Яковлев посадил его в кресло главного редактора “Московских новостей". Эго был ударный батальон контрреволюции. По обилию постов и должностей с Карпинским можно сравнить в нашей истории, пожалуй, только Л.Д. Троцкого. Только вот своего персонального поезда не было.
Когда Карпинский как секретарь ЦК “курировал” множество вопросов от культуры до физкультуры, я как завотделом и член редколлегии “Молодой гвардии”, можно сказать, был под его началом, он “курировал” и меня. Один эпизод “курирования”, вероятно, потому что это имело отзвук в печати, запомнился. Дело было в его цековском кабинете. Лен Вячеславович сидел в кресле и слегка покачивал ногой, закинутой на другую и обутой в модную тогда узконосую туфлю. Он был элегантен и проницателен, как Мефистофель.
- Вот вы, - говорил Мефистофель, постукивая изящным карандашиком по столу, - вы, работник молодежного журнала, интересуетесь ли песнями, что поют у нас и по радио и всюду? Нравится вам, например, песня “Все выше и выше”?
- Очень даже! - радостно ответствовал я. - Хотя там есть, пожалуй, парочка неудачных строк. Например: “творя невиданный полет". Или: “Наш каждый нерв решимостью одет”. Но ведь такие промахи нередки в песнях, а их не замечают. Вот сейчас популярны песни Окуджавы. В одной из них есть такая строка: “Я в синий троллейбус сажусь на ходу...”
- Вам не нравится Окуджава? - Нет, многие песни нравятся. Но ведь в троллейбус нельзя сесть на ходу: у них пневматические двери, они на ходу закрыты.
Секретарь ЦК пронзил меня взглядом, дернулся всем телом, издал мефистофельский смешок: