И вот для этого несомненно всеевропейского события Лептагов хотел написать очень необычную ораторию, сюжет которой — битва Титанов с богами-олимпийцами. Перекликаясь с названием корабля, оратория, как он предполагал, могла стать центром всей культурной программы на «Титанике». На сей предмет был объявлен конкурс, и Лептагов считал, что у него есть неплохие шансы, если он, конечно, успеет. Работал он над «Титаномахией» быстро и легко, был ею очень увлечен, тому много свидетельств, и все-таки от нескольких людей я позже слышал, что Лептагов говорил им, что должен был писать совсем другую вещь, но не смог решиться, испугался. «Титаномахия» дала ему возможность бежать.
Главную тему оратории, битву Титанов с богами-олимпийцами, Лептагов попытался построить на странном для современного уха соединении греческого хора с английскими народными мелодиями. Греческий хор — все перипетии сражений от оскопления Урана до низвержения Титанов в подземный Тартар, воинские подвиги, кровь, страсть, стихии, рок и судьба — он думал смягчить и утишить английскими балладами. Англичане — моряки, китобои, рыбаки — и их жены, стоящие на причале или просто на камнях, пение тех, кто уходит в море, прощается с родными, никогда не зная, вернется ли, и голоса их жен, тоже не знающих, увидят ли того, кого провожают. И все же они верят, что суженый вернется, что Господь не даст ему сгинуть, и об этом поют. Мы долго слышим голоса и тех и других, пока они, наконец, не тонут в завываниях ветра, там, где корабль выходит из бухты — защитницы и хранительницы. Дальше океан — тоже один из Титанов, но вставший на сторону богов.
Греки, как и англичане, хорошо знали звучание моря, они тоже были моряками и рыбаками, для обоих народов море было родным, и Лептагову сразу удалось это нащупать. Английские партии: любовь, верность, грусть, печаль — нигде не мешали греческому хору, наоборот, оттеняли, подчеркивали то, что он пел. Единственное серьезное отступление от классического сюжета, которое он себе позволил, это дал каждому из Титанов суженую, и партией и одеянием очень похожую на жену моряка. Она провожает его на битву, провожает, уже зная, как мойры сплели его судьбу и кто победит в этой войне. Но она не вправе ему это сказать, не вправе даже предупредить голосом или слезами. В газетах Лептагов прочитал имена тех, кто должен плыть на «Титанике», так что ни одна партия не была написана им вслепую: он учитывал и особенности голоса, и темперамент певцов, заранее предвкушая, как всем им угодит.
Работа поначалу шла очень быстро, и главное, Лептагову, пожалуй, впервые в жизни то, что получалось, нравилось, но, едва перевалив середину, он сбился. Новизна того, что выходило, вдруг его испугала. Перейдя экватор, он стал сомневаться в каждой ноте, бросал, возвращался назад, снова пытался продолжить работу, снова бросал. Написанное теперь казалось ему столь несусветным авангардом, который терпим быть не мог. Две недели он совсем не притрагивался к оратории, прожил это время на пустой даче в Царском селе, а потом его вдруг осенило, что в гимназии, в которой он учился, вроде бы есть неплохой хор, и почему бы ему не попробовать договориться с ним поработать. В сущности, чтобы понять, что к чему, ему надо было услышать вживую лишь несколько самых рискованных кусков.
Музыку там преподавал его старый знакомый по консерватории, благодаря которому ему в итоге со всеми от учебного округа до инспектора удалось договориться, хотя сложностей поначалу было немало. С хором тоже были проблемы: репутация его оказалась дутой, он не был спет, хотя хороших, по-настоящему хороших голосов было порядочно. Это, как и то, что гимназисты неожиданно с восторгом приняли предложение, было для Лептагова подарком.
Конечно, гимназисты никогда бы не справились со всеми партиями «Титаномахии», но хор их сделался основой, которую Лептагов мог перестраивать дальше. Для этого ему, в частности, очень пригодились другие старые связи. Увлекшись хоровым пением (это увлечение, как почти у всех, началось у него со знаменитого знаменского распева), он в свое время обошел многие храмы, завел знакомства и среди священников и среди регентов — теперь они пришлись весьма кстати. Особенно его порадовало, что люди охотно отзывались, даже благодарили за приглашение. В конце концов разрешилась и еще одна проблема, весьма его волновавшая. Почему-то Лептагов с самого начала решил, что хор, для которого он пишет «Титаномахию», по составу должен быть чисто мужским. И сразу сделалось непонятно, где найти столько высоких и совсем высоких мужских голосов. Но ему повезло и здесь, причем на сей раз помогло правительство.