— Давайте его мне, можете идти домой и прятаться от дождя.
Промокшие волосы свисали мне на лицо тонкими прядями, макияж потек, вид у меня был, пожалуй, не самый привлекательный. Он подошел ближе, подставил руки под мои и застыл на пару мгновений. Мы оба были растеряны, не шевелились и не могли отвести друг от друга взгляд. Мне совсем не хотелось расставаться с котенком, а еще меньше — с его новым доктором. Однако, тяжело вздохнув, он в конце концов подхватил комочек шерсти и отошел от меня. Он обращался с ним предельно осторожно, но при этом искоса следил за мной, пока я шла к двери, робко шепча «до свиданья».
— Могу я узнать ваше имя? Надо же сообщить ему, кто его спас.
Я согласно кивнула и посмотрела на него сквозь ресницы.
— Я Ава, а вы?
— Ксавье.
Я ушла, беспокоясь за котенка и очарованная ветеринаром. В последующие несколько дней я часто вспоминала обоих, пока не пришла к заключению, что имею право узнать, как дела у моего найденыша. Я ушла пораньше из отцовской галереи, где тогда уже работала, и отправилась в клинику. Она была на замке, и я собралась садиться в машину, когда с ревом подъехал мотоцикл. Любопытство вперемешку с желанием, чтобы это был он, заставило меня помедлить, пока мотоциклист не снимет шлем. Ну да, я не ошиблась. Ксавье, сияя, подбежал ко мне.
— Добрый вечер, Ава. Спасла очередного котенка?
Я развеселилась, мне понравилась та непосредственность, с которой он только что сломал преграду между нами.
— Нет, просто хотела узнать, как он себя чувствует.
— Мадемуазель набирается сил.
— Потрясающе!
— Зайдешь к ней?
— Не хочу тебе мешать. У тебя же закрыто…
— Я на сегодня закончил. Так что у меня нет никаких дел, разве что ко мне заявится очередная юная красавица с котенком на руках.
Он шутовски подмигнул и расплылся в ухмылке, показывая, что иронизирует над собой и своей репликой записного ловеласа.
— Тебя малость занесло, Ксавье, — комично приструнил он себя.
Я опять засмеялась, очарованная его воодушевлением и естественностью. Вскоре Мадемуазель тихонько урчала у меня на руках.
— Не хочешь взять ее? — спросил он, почесывая кошечку за ушами. — Ей вроде нравится у тебя.
— А что я с ней буду делать?!
— Давай, возьми ее, — умоляюще протянул он и одарил меня взглядом грустного пса.
— Не дави на меня, это нечестно. Не могу я принимать серьезное решение с бухты-барахты! — уверенно произнесла я, но успела поймать довольное выражение, промелькнувшее на его лице.
— А если я приглашу тебя на ужин, чтобы у тебя было время все взвесить? Я здесь живу, так что не надо никуда идти. Я приготовлю поесть, ты съешь что захочешь, а заодно будешь ее гладить и…
— …уйду с ней! — подколола я и расхохоталась.
Конечно же, я приняла его приглашение. Это был чудесный вечер. Мы много шутили, ближе знакомились, но главным образом старались понравиться друг другу. Ему недавно исполнилось тридцать. Он только что переехал сюда и открыл собственную клинику. Я пришла к выводу, что он не боится ответственности, если учесть размеры кредита, в который он ввязался ради покупки большого дома, где все или почти все требовало переделки. Он хотел создать ветеринарную лечебницу своей мечты, она должна была быть приветливой, уютной и, главное, избавлять от страданий и животных, и их хозяев. Он выбрал эту старую развалюху из-за огромного сада, в котором его пациентам будет где побегать. Сделал грандиозный ремонт, оборудовал кабинет, операционную, помещение для клеток. Он жил на бешеной скорости, идеи, желания, проекты били у Ксавье через край, он не экономил свое время, как если бы дни и недели его жизни длились дольше, чем у большинства смертных. Он без колебаний отдавал свои выходные приютам для животных, помогал всем, кто его просил. Мы ужинали в окружении картонных коробок, а Мадемуазель лежала рядом на диване, свернувшись клубочком. С каждой минутой меня все больше покорял исходивший от Ксавье свет, его искренность и простота, так не похожие на нравы мира искусства, в котором я родилась и выросла. Когда вечер приблизился к концу, он сообщил, что завтра уезжает больше чем на месяц в Африку, поработать в ветеринарном центре, в гуще тамошних лесов.
— А с ней что ты намерен делать? — спросила я, беря на руки Мадемуазель.
— Отвезу приятелю, он подыщет для нее семью.
Я приподняла зверушку и потерлась щекой о ее шерсть.
— Не стоит, я ее забираю.
Когда я объявила, что мне пора, Ксавье не попытался меня задержать, и я расстроилась, что он не уловил посылаемые мной сигналы. Он дал мне все, что нужно для кошки, и проводил к машине. Мадемуазель устроилась на переднем сидении. Я поблагодарила Ксавье за ужин. Он кивнул в ответ, покосился направо, затем налево. После чего совершенно неожиданно — пусть я и мечтала об этом — обнял меня. Я положила руки ему на грудь и ощутила, как бьется под ладонью его сердце.