Просьба как просьба. Я подошла к фортепиано, за которым уже сидел приглашённый музыкант и спросила, чего же желают послушать гости? Ответила одна женщина средних лет, сидевшая практически в самом конце зала. Она как-то выделялась среди остальных. Сидела в одиночестве, совершенно не пила и мило улыбалась, смотря на меня. Её длинные белокурые волосы вплетены в небольшую причёску и закреплены позади заколкой-крабиком. Вечернее платье было длинным и имело тёмно-розовый цвет, что идеально подходило к её внешности.
— Спой о любви, — попросила она, и все дружно поддержали женщину.
— Хорошо, — кивнула я.
Песня, которую я начала петь, всплыла сама. Как наваждение. Именно её мне написал Тхэ Гён. В ней пелось о грусти, любви и расставании. А также о просьбе любимого человека вернуться. В голове всплывали образы, где мы снимали клип по этой песне, а также самая последняя сцена около часовни в лесу. Потом как Тхэ Гён обо мне заботился, во время болезни, и после этого я впервые посмотрела на него как на парня, а не как на просто симпатичную картинку. Наши ссоры и примирения… интересно, он до сих пор носил тот браслет, что я ему сплела из лент? На новых фотографиях не видно. На них Тхэ Гён всегда с длинными рукавами.
В какой-то момент пение прекратилось. Я ожидала чего угодно: смеха, аплодисментов, воплей, желание выгнать меня со сцены… да что угодно, но не это. Зал словно онемел. Мертвая тишина нависла в помещении, и все с неким шоковым состоянием смотрели на меня. Рты раскрыты. Мне даже стало страшно, а не нажали тут на паузу? Но нет, вон та женщина, которая выбирала тему, до сих пор сидит за столиком и улыбается. Значит… гости просто под впечатлением?
К женщине подсел высокий стройный мужчина азиатской внешности, в чёрном дорогом костюме, кроваво-красной рубашке и лакированных ботинках. Всё в нём говорило, что он при деньгах. И при больших деньгах. Густые чёрные волосы с небольшими седыми прядями зачёсаны назад. Чёрные глаза также устремлены на меня. Словно оценивают и проверяют, из какого я теста. А лёгкая улыбка на тонких губах, говорила о том, что его удовлетворяет то, что он видел.
Я не знаю, кто эта женщина и мужчина, но они явно знают меня.
Также данных гостей заметил мой отец и был… мягко говоря, в бешенстве. Не знаю, что на него нашло, но он в эту же секунду выгнал всех. Буквально всем велел покинуть его особняк, кроме этих двоих. Что происходит? Почему он так зол? И, самое главное, почему эти люди так спокойно реагируют на поведение моего отца? Словно каждый день за подобным следили.
— Какого чёрта вам тут надо? — гаркнул на пару отец, переходя на английский язык. Мда… сколько времени прошло, а я до сих пор не знаю его полного имени. Дурдом. Ну и не важно.
— Ну-ну, — мягко произнёс мужчина-азиат. Его голос был мягок, медлителен и сохранял некую музыкальную бархатистость, которая приятна слуху. — И это так ты встречаешь старых верных друзей?
— Мы с тобой не друзья, Хван Гён Сун, — гневно бросил отец. — И никогда ими не были.
Хван Гён Сун?! Не может этого быть! Это… неужели это… отец Тхэ Гёна? Что… что он тут делает? Я точно помню, что в дораме его в принципе не показывали. Его не существует, как персонажа, но нет. Вот он, со своей спутницей, которую бережно держит за руку. Может, эта белокурая женщина мачеха Тхэ Гёна? Джоанна? Я потеряла дар речи. Что тут происходит? Мир Дорам решил преподнести мне ещё один сюрприз? И наши с Тхэ Гёном отцы знакомы? Да как такое может быть? Это же не какой-нибудь там сериал! А… ну да… глупость сморозила…
— Я повторюсь, — уже рычал отец. — Что ты тут делаешь? Не потерплю, чтобы мой главный конкурент сидел на моём празднике.
— Вот как? — хмыкнул мужчина, продолжая улыбаться. — А если я предложу тебе сделку? Ты же любишь сделки, верно? Весь твой бизнес на этом построен, хоть и не совсем легален.
— Хе-хе-хе, — засмеялся каким-то утробным смехом отец. При этом часто кашляя и скрипя, как потёртое седло. — Сделка? С тобой? И что же ты мне можешь предложить такого, чего нет у меня?
— Ну, например деньги, — спокойно продолжал Гён Сун. — Ты ведь любишь деньги, верно? Я отдам тебе тридцать процентов своего бизнеса, и ты знаешь о каком именно бизнесе речь.
— А взамен…? — медленно произнёс отец, чувствуя вкус наживы.
— А взамен… — мужчина вновь посмотрел на меня, стоящую около фортепиано и всё крепче сжимающую микрофон. — Ты отпустишь свою дочь и навсегда оставишь её в покое.
— Ха-ха-ха! Что? Да будет тебе известно, хренов дирижёр, что Кэт тут по своей воле! — кричал и смеялся отец. — Я не заставлял её приезжать в Россию.