— Ой, прости, заходи, — освобождая проход, я отступила на несколько шагов.
Парень закрыл за собой дверь и тут же встретился с пристальными взглядами двух пар глаз, полных нетерпеливого ожидания заветного глотка вина.
— Ой, я, кажется, вас отвлёк... Простите, что без предупреждения! — Глеб смущённо улыбнулся, растерянно оглядел собравшихся и взгляд его задержался на Лиле. — Всем привет!
Те заметно оживились и приветливо замахали ему в ответ. Что это с ними?
— Да нет, все в порядке, — заверила я, ища глазами поддержку у ребят. — Просто отмечаем новоселье. Не хочешь присоединиться?
— Да-да-да, Глеб, проходите, выпейте с нами! — Лиля, встрепенувшись, нервно поправила непослушный локон.
О нет, я знала, что обозначает этот женский жест…
— Я бы с радостью, но меня Владимир Александрович ждет. Я еще на работе, но спасибо за приглашение, — ответил парень, одарив всех лучезарной улыбкой. — Вот пакет с документами, который твой отец просил передать.
— Спасибо, Глеб, — пробормотала я, принимая доставку и неловко переминаясь у двери.
— Ну, тогда всем приятного вечера, надеюсь, еще увидимся! — попрощался помощник отца и, оставив после себя легкий цитрусовый шлейф парфюма, исчез за дверью студии.
— Ничего себе, какой красавчик! — пролепетала Лиля, накручивая непослушную прядь черных волос на пальчик. — Жаль, не остался… — грустно выдохнула она.
— Вот всегда так: появился, пленил, исчез... Трагедия! — эхом отозвался друг, с нескрываемой тоской наблюдая, как я убираю пакет в ящик тумбы.
— Ну вы, ребята, даете! — рассмеялась я, потянувшись уже третий раз за бокалом. — Ну, будем?
— Будем! — синхронно ответили те, и студию наконец наполнил хрустальный перезвон.
За непринужденной, искрящейся беседой первая бутылка вина опустела незаметно, и лишь тогда я заметила внушительный пакет, примостившийся неподалеку от Дани.
— Я помню, — опередил он мой невысказанный вопрос, кивнув на пакет. В розовых тапочках, смешно шлепая по полу, друг извлек из шуршащей утробы пакета еще две бутылки вина.
— Приберег на потом, — подмигнул он, водружая их на стол. — Но и это еще не все!
Вновь нырнув в пакет, он выудил коробку среднего размера, перевязанную кокетливой розовой лентой.
— Это от нас двоих, на новоселье, — произнес он, протягивая мне подарок.
— Да, надеемся, тебе понравится! Открывай же скорее, — нетерпеливо подхватила подруга, устраиваясь поудобнее и предвкушая мою реакцию.
Я бережно развязала ленту, приподняла крышку, и меня тут же обволокло упоительным ароматом. Внутри, словно сокровищница, покоились ароматические свечи, бомбочки и соль для ванны, россыпь сухих лепестков роз, шелковистые пены и гели. Я обожала создавать из этих вещиц вечерние ритуалы, растворяясь в релаксе перед сном.
— Ребята, спасибо огромное, это просто восхитительно! — прошептала я, притягивая их к себе и обнимая так крепко, как только могла. Даня, с глазами, лучащимися радостью, вновь наполнил бокалы и провозгласил тост.
— За новых друзей!
И мы все, в унисон, подхватили его, чувствуя, как слова наполняются искренностью. Вечер утопал в тепле и уюте, в окружении близких людей, которые своим присутствием заполняли не только пространство квартиры, но и мою душу заботой и любовью.
Глава 8
Вероника
Сигнал из динамиков оповестил о начале пары, и в аудиторию вплыла Зарево — женщина зрелых лет, облаченная во всё красное. Её прозвище было придумано ещё до нас, так как преподавательница носила почему-то исключительно вещи в алых оттенках. Ей не требовалось ни громогласного кашля, ни стука указки, чтобы завладеть вниманием. Все взгляды невольно прильнули к этому багряному закатному солнцу, внезапно залившему аудиторию. Она преподавала психогенетику — предмет, к моему удивлению, оказавшийся невероятно увлекательным. Несмотря на заранее подготовленные конспекты, я всё равно жадно ловила каждое её слово, фиксируя ключевые моменты в тетрадь.
Утро, побаловавшее меня ласковым солнцем, предвещало прекрасный день, хоть я и не смотрела прогноз погоды полностью, а надо бы… Через полтора часа город погрузился в свинцовую тьму, дождевые капли застучали по стёклам, а мы, словно приговорённые к каторге, брели на лекцию по клинической психологии. Сегодняшний устный опрос заставлял однокурсников судорожно впиваться взглядом в исписанные страницы, пытаясь впитать хоть что-то напоследок. Но, как говорится, перед смертью не надышишься. Чтобы не волновать свою нервную систему, я дома запомнила всё, что смогла, не принуждая свой мозг. Ведь если заучивать всё насильно, тот будет противиться и в ответственный момент перемешает всю информацию. Это я знала ещё со школы. Немного удачи, и я отвечу на вопрос, на который знаю ответ.
Гул голосов стих, как только в коридоре раздался сухой, металлический лязг ключей. Мы мгновенно замолчали. Он появился, как всегда, уверенно и без лишних движений: чёрная рубашка, чёткий шаг, прямой, пронизывающий взгляд. Марк Викторович. Словно хищник, входящий в свой вольер небрежно, но с чувством полной власти.
Его взгляд скользил по студентам легко и поверхностно, но когда он на долю секунды задержался на мне, я будто почувствовала, как в груди обожгло. Что это? Вина за старую дерзость? Воспоминание о его случайном прикосновении? Или… что-то другое, куда более опасное?
Я подняла подбородок и встретила его взгляд спокойно, не отводя глаз. Пусть думает, что хочет. Я не боюсь. Он отвернулся первым. Щелчок замка, и вот уже он пропускает нас в аудиторию.
"Упивается своей властью над запуганными студентами", – промелькнуло у меня в голове, пока одногруппники, понурив головы, просачивались в аудиторию.
Резкий хлопок двери заставил многих вздрогнуть, а некоторых даже перекреститься. Марк Викторович небрежно швырнул журнал на стол и, присев, как обычно, на его край, скрестил руки.
— Наверное, пересчитывает нас, как овец, – прошептал мне на ухо Даня, вызвав на моем лице довольную улыбку.
— Итак, у нас сегодня устный опрос, — спокойно и размеренно сказал он. — Начнём.
— Сейчас начнется жертвоприношение барашков, — снова шепнул друг, и я не смогла сдержать тихий смешок.
— Благоволина Вероника. Первая. Похвально, — прогремел грубый и громкий голос преподавателя, когда он, оттолкнувшись руками от стола, сделал пару шагов вперед.
Что? Я медленно повернулась к Дане, который смотрел на меня виноватыми щенячьими глазами, полными раскаяния. Под гул крови в ушах я поднялась. Сердце стучало глухо и сильно. Но страха – нет, страха не было. Лишь внутреннее напряжение, как у дуэлянта перед выстрелом.
— Первый вопрос: что такое абстиненция? — Марк Викторович вперил в меня взгляд, словно рентгеном просвечивая насквозь.
— Абстиненция — состояние, возникающее при резком прекращении употребления алкоголя или наркотиков, — мой голос был твердым, и я чувствовала, как сама себе нравлюсь в этот момент. Ни дрожи, ни паузы.
— Хорошо, — он кивнул, но в голосе не прозвучало ни капли удовлетворения. Как будто я ответила не так, как он ожидал. — Второй вопрос: что такое анализаторные системы?
— Анализаторные системы — это сложные, многоуровневые образования, предназначенные для анализа сигналов определенной модальности, — машинально выдала я. Четко, точно. Без волнения.
Он замолчал. В этот момент его взгляд снова упал на меня — тяжелый, сверлящий, почти личный. Я чувствовала, как этот молчаливый контакт начинает разжигать что-то под кожей. Словно он не задает вопросы, а испытывает меня на прочность.
— И последний вопрос. Методика нейропсихологического исследования. Кто ее разработал?
И всё. В голове — пусто. Белый шум. Тишина в аудитории стала вязкой, как болотная вода. Нет… нет... нет… Чёрт, я не помню этого. Разве мы это проходили? Я метнула взгляд на Лилю и Даню. Все уткнулись в тетради, лихорадочно листая. Без шансов.
— Вероника? — его голос стал чуть ниже. Спокойный, но с каким-то напряжением, словно он чувствовал, что сейчас что-то случится. — Ваш ответ.