Я не помнил, как вернулся в машину. В ушах стоял звон.
— Марк, что это было? Она в порядке? — голос Ангелины звучал приглушенно.
Я ничего не ответил. Просто резко тронулся с места, с новой силой вдавив педаль газа в пол. Машина рванула вперед. Мне было плевать на вино, на ужин, на её родителей. Во мне бушевала только одна мысль, ясная и неоспоримая: «Вернуться. Найти её. Убедиться, что она цела. И вырвать её у него из рук».
Я сжал руль с дикой силой, словно пытаясь вдавить в него всю свою ярость – на себя, на эту дурацкую случайность, на её испуганные глаза, которые до сих пор стояли передо мной.
Кровь. У неё была кровь на руке и на коленях.
Эта картина вставала перед глазами, заслоняя дорогу. Не просто царапины, а ссадины, глубокие, с прилипшими мелкими камушками. И её платье — то самое, нежное, лавандовое, теперь в пыли, было испорчено из-за меня. Я должен был остаться. Должен был отвезти её в ближайшую аптеку, купить воды, бинтов, антисептика. Должен был убедиться, что с ней всё в порядке, что это просто испуг и пара царапин.
Но этот… Глеб. Появился из ниоткуда, словно караулил в тени. Его прикосновение к её спине показалось мне не заботой, а собственническим жестом. Он увел её. Увёл её от меня в тот самый момент, когда я был нужен ей больше всего.
Ревность ударила в виски, горячая и слепая. Не та тихая досада, что я испытывал когда-то. Нет. Это было что-то другое – дикое, первобытное, заставляющее сжимать челюсти до хруста. Она — в вечернем платье. Он — в костюме. «Они вместе празднуют Новый год». А я… я везу эту проклятую коробку с вином на фальшивый ужин к чужим людям.
— Марк! Ты меня слышишь?
— Да, — ответил я автоматически, но слышал только ее голос: "Все в порядке". Так тихо. Так лживо.
Каким-то чудом, но мы доехали до особняка её родителей. Я остановился, но даже не заглушил двигатель.
— Ну вот и приехали. Идем, поможешь донести, — Ангелина потянулась к двери, её голос был сладким и привычным, словно вообще ничего и не произошло.
Я не двинулся с места.
— Марк? Ты чего?
— Мне нужно вернуться, — прозвучало резко, рублено.
Я даже не посмотрел на неё, уставившись в темное стекло, за которым угадывались контуры чужого дома.
— Что? — в её голосе впервые за вечер прозвучала трещина. — Вернуться? Куда? Сейчас будет ужин, тосты...
— Та девушка — моя студентка, — я перебил её, поворачивая голову. Мой взгляд должен был быть пустым, потому что она отшатнулась. — Я чуть не сбил её. Она была вся в крови. Я не могу просто оставить её так.
— Но... но ты же сказал, что всё в порядке! И с ней был тот парень! Он позаботится! Марк, это же Новый год! Мои родители ждут! — её голос срывался на визгливую ноту.
— Я не могу, извини, — бросил я уже через плечо, включая передачу. В её возмущенном вскрике я уже не слышал ничего, кроме гула в собственной голове.
Я не разворачивался. Я просто рванул с места, и резина взвыла, взметая гравий. Позади остались чужой особняк, фальшивое празднество и чужая, навязанная мне жизнь.
Впереди была только темнота, разорванная светом фар моей машины, и единственная мысль, стучавшая в такт сердцу: «назад, к ней…»
Глава 23
Вероника
Шум обрушился на меня, как только мы вошли в клуб. Гул голосов, смех и музыка, бьющая в барабанные перепонки. Я моргнула, пытаясь привыкнуть к свету — разноцветные лучи прожекторов резали глаза, отражаясь в зеркальных стенах и на блестящих костюмах гостей.
— Боже, что произошло?! — Лиля схватила меня за плечи, ее глаза округлились.
Я машинально опустила взгляд. Колени — в запекшейся крови, лавандовое платье испачкано, руки дрожат.
— Ничего страшного, — пробормотала я, но голос предательски дрогнул.
— Ничего страшного?! — Даня ахнул, оглядывая меня. — Мне нужно было ехать с тобой, а не оставлять тебя одну!
Глеб молчал. Он стоял рядом, сжав кулаки, и его обычно спокойные глаза горели.
— Кто это был? — спросил он наконец.
Я отвернулась.
— Никто.
— Никто?! Он чуть не сбил тебя, а ты говоришь...
— Не сбил? — в один голос произнесли Даня и Лиля. Они выглядели ошарашенно, и эта эмоция очень плохо сочеталась с крупными блестками на их лицах.
— Оставь, — резко оборвала я Глеба.
В голове крутилось только одно: рыжая девушка в его машине. Кто она? Подруга? Коллега? Или...
Я резко направилась к бару.
— Эй! — Лиля попыталась остановить меня, но я уже махнула бармену.
— Виски. Двойной.
Бармен — высокий парень с татуировками на руках — поднял бровь, оценил меня взглядом и видимо увидев не самый мой лучший вид все-таки налил.
— Ты серьезно? — Даня схватил бокал, прежде чем я успела поднести его к губам. — В таком состоянии?
— Отдай, — потребовала я.
Он колебался, но Глеб неожиданно кивнул:
— Пусть, ей надо выпить.
Лиля ахнула:
— Вы оба с ума сошли?!
Я выхватила бокал и залпом опрокинула его в горло. Огонь разлился по груди, заставив закашляться, но я только махнула бармену снова.
— Еще!
Вокруг нас начали собираться студенты из музыкального — девушка с розовыми волосами, парень в смокинге — они с интересом разглядывали мой вид.
— Эй, тебе точно не нужен врач? — осторожно спросила розововолосая девушка, садясь на соседний стул в баре.
Я фальшиво улыбнулась:
— Мне нужно забыть этот вечер.
Второй бокал я уже пила медленнее, чувствуя, как алкоголь туманит сознание. Музыка стала громче, свет — ярче, а боль в ладонях — острее.
— Она вообще понимает, что делает? — прошептала Лиля Дане.
— Нет, — ответил он, просто рассеянно качая головой.
Глеб стоял рядом, его плечо касалось моего. Он не пытался больше ничего говорить — просто стоял рядом.
А я... я смотрела на танцпол, на смеющиеся лица, на шампанское, льющееся рекой, и думала только об одном: что, мать его, вообще происходит? Он вообще не обязан мне ничего объяснять. Мы… мы ничего не значим друг для друга. Просто случайность. Просто взгляд в баре, пара слов, пара глупых встреч. Но почему тогда так больно?
А эта рыжая… Она что, его девушка? Невеста? Жена? Или какая-нибудь родственница?
Черт. Черт. ЧЕРТ.
Я не должна была соглашаться на эту встречу. Не должна была пить его кофе, смеяться над его шутками, запоминать, как пахнет его машина. Я знала, чем это закончится. Знала с самого начала. Он — взрослый, состоявшийся мужчина. А я — студентка, которая верит в сказки про «взгляд, от которого мурашки». Хватит. Пора закончить это.
Я снова махнула бармену, слушая, как за моей спиной Глеб ставит в известность моих друзей о произошедшем.
— Она переходила дорогу к клубу. Внезапно резко затормозила чёрная иномарка — буквально в сантиметрах от неё.
— Боже... — Лиля прикрыла рот ладонью.
— Из машины выскочил тот урод, который был тогда в «Ониксе», он пытался помочь, но я сразу же ее увел. Он точно ненормальный. Надо было там же врезать ему!
— Подожди… подожди… тот урод из «Оникса»? — захлопала ресницами Лиля, явно догадываясь, о ком идет речь. — Ее сбил Марк Викторович?
— Марк Викторович? — нервно и грубо хмыкнул Глеб. — Что за официоз? Он что, какая то большая шишка?
— Он наш преподаватель! — повернувшись лицом к компании, резко ответила я, заставляя их всех замолчать даже несмотря на громкую музыку.
Да… он мой преподаватель. И только.
— Никусик, мне так жаль, — Даня подбежал ко мне и принялся вытирать влажной салфеткой кровь на моих коленях. — Если бы только я поехал вместе с тобой, а не оббегал все аптеки в поисках таблеток от аллергии на орехи в глинтвейне… — он выглядел таким разбитым, словно это его только что чуть не сбила машина.