— Когда я была на втором курсе, у нас вёл семинары ассистент — Дмитрий Сергеевич. — Мама вздохнула, и казалось, она снова видит его перед собой. — Высокий, в очках, с такими… такими красивыми, чёткими чертами лица. Настоящий молодой профессор.
— Мам! — я ахнула. — Ты мне этого никогда не рассказывала…
— Рано тебе было! — она отмахнулась, но смех её стал мягче. — Так вот! Весь курс был в него по уши влюблен. А он даже не замечал этого, вечно был погружён в свои книги и конспекты.
Даня захихикал, подмигивая мне.
— Ольга Сергеевна, вы — моя новая героиня. Я в восторге!
— Ну и что было дальше? — не удержалась я, сама не ожидая от себя такого интереса.
Мама лукаво улыбнулась, но в уголках её глаз затаилась лёгкая грусть.
— А ничего. Он уехал в Ленинград защищать диссертацию. — Она пожала плечами, и этот жест словно подводил черту под целой историей. — Жизнь, знаете ли, не роман.
В её глазах мелькнуло что-то неуловимое — далёкое, словно старая фотография. Я опустила глаза, а Даня тихонько коснулся ногой меня под столом — мол, держись.
— Ну что, — мама вдруг хлопнула в ладоши, решительно сметая нахлынувшую ностальгию, — какие у нас на сегодня планы? Мы с тобой погуляем по городу, а вот Даня…
— А мне пора ехать домой, — сказал он, слишком быстро переведя взгляд с мамы на меня, словно пойманный на чём-то.
Через десять минут он уже упаковывал чемодан с преувеличенной, почти болезненной аккуратностью. Его пальцы, обычно ловкие и уверенные, сейчас казались скованными. Он трижды перекладывал одну и ту же футболку, пытаясь добиться идеальной складки, и тщательно, до педантичности, подбирал носки в пары. Я стояла в дверях, кусая губу до боли, наблюдая за этой странной, затянувшейся церемонией прощания.
— Нервничаешь так, как будто в первый раз в отчий дом едешь, — попыталась я пошутить, но голос дрогнул.
Он не ответил сразу, лишь нервно провёл рукой по волосам. Взяв свой любимый свитер с оленями, он скомкал его, потом, спохватившись, резко встряхнул и начал заново складывать, с нелепым усердием.
— Просто… Хочу, чтобы всё было идеально, — наконец пробормотал он, глядя куда-то вглубь чемодана, а не на меня. — Мама у меня... ну, любит порядок.
Я кивнула, хотя насторожилась. Что-то было не так. Даня, чей рюкзак вечно напоминал поле боя, никогда не беспокоился о «порядке» дома.
— Ладно, — он с силой щёлкнул замками и резко выпрямился. — Всё, я готов.
— Я провожу тебя до вокзала, — предложила я, уже протягивая руку за курткой.
— Не надо! — он выпалил слишком резко и громко, потом сдавленно кашлянул и смягчил голос. — То есть... зачем тебе тащиться? Я сам справлюсь. Побудь лучше с мамой.
Мы замерли у двери в тягостном молчании, и я с болезненной ясностью осознала: он намеренно избегает моего взгляда.
— Дань... — я сделала неуверенный шаг вперёд.
Он резко, почти порывисто обнял меня — так крепко, что у меня перехватило дыхание и в глазах потемнело. Это было объятие, в котором было больше отчаяния, чем нежности.
— Всё будет хорошо, Никусь, — прошептал он прямо в мои волосы, и его голос дрогнул. — Я вернусь. Через две недели. Максимум.
Когда он отпустил меня, я успела заметить, как он быстрым движением тыльной стороны ладони смахнул что-то с лица. Его глаза были подозрительно блестящими.
— Ты... — я попыталась поймать его взгляд, но он уворачивался. — Ты точно вернёшься?
Даня фыркнул, и его улыбка вышла натянутой, кривой:
— Конечно! Кто ещё будет спасать тебя от твоих дурацких решений? — Он потянулся за пуховиком. — Просто... городок очень маленький. Не хочу встретить там некоторых личностей. В особенности отца.
— Я всегда на связи, — я снова обняла его, чувствуя, как напряжены его плечи. — Если что — звони в любое время. И помни, что здесь тебя ждут. Всегда.
Он коротко помахал рукой моей маме, которая молча наблюдала за нашей сценой с порога кухни с понимающим и чуть грустным выражением лица, и ушёл. Я стояла, прижав ладонь к холодному стеклу, и смотрела, как он, так и не обернувшись, садится в такси. Словно старался не оставить себе ни единого шанса передумать.
— Хороший парень, — тихо заметила мама, ставя передо мной дымящуюся чашку чая. Её голос был мягким и полным невысказанного сочувствия.
— Да, — выдохнула я, всё ещё глядя в пустоту за окном. — Даня... он отличный.
Не теряя ни минуты, мы с мамой решили исследовать новый для неё город. Мамин приезд стал для меня глотком свежего воздуха. Она впервые оказалась в новом городе, и я с удивлением осознала, как сильно хочу показать ей эту часть своей жизни.
— Так это твой университет? — мама восхищённо смотрела на главный корпус, когда мы проходили мимо. Её глаза блестели, как у ребёнка в парке развлечений.
Я показала ей и кафе, в котором мы часто зависаем с Лилей и Даней, и сводила её в галерею, зная, что она очень любит рассматривать картины. Мы бродили по улицам и паркам, болтая обо всём, что накопилось за несколько месяцев разлуки. Потом забежали в кондитерскую, где готовили огромные круассаны, и делились одной чашкой какао, как в мои школьные годы.
— Твой отец хоть звонит тебе? — вдруг спросила мама, лениво облизывая миндальную крошку с пальцев.
— Звонит... иногда, — ответила я, пожав плечами. — Ты же знаешь, он вечно занят. А сейчас, когда уехал за границу, кажется, вообще потерял счёт времени.
— И куда его на этот раз занесло? — голос мамы стал настороженно-ироничным.
— На Кипр, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Кстати... он пригласил меня в гости. На пару недель, после сессии летом.
Мама подняла брови и поставила чашку с чаем на стол чуть громче, чем нужно.
— Одна? И что ты там будешь делать?
Я чуть усмехнулась, глядя на её лицо — одновременно обеспокоенное и упрямое.
— Просто отдохну. Море, солнце, книги... Он обещал взять пару выходных, показать мне остров.
Мама закатила глаза, но ничего не сказала. Я воспользовалась паузой.
— Мам, я знаю, у вас с ним не всё просто. Но он всё-таки мой папа. И мне хочется провести с ним хоть немного времени. Это не против тебя. Это... просто нужно мне.
Она посмотрела на меня пристально, задерживая взгляд дольше обычного. В её глазах плавали осколки былых обид, старая боль, но сквозь них пробивалось что-то новое — понимание.
— Ну... только будь осторожна. И не забывай писать мне, ясно? — её голос дрогнул на последнем слове.
— Конечно, мам, — я с облегчением улыбнулась, чувствуя, как камень с души сваливается. — Но я ещё не уехала, если что.
Телефон в кармане отозвался тихой, но отчётливой вибрацией, когда мы выходили на залитый вечерним солнцем тротуар. Сообщение было коротким, как удар: «Старый аэропорт. 20:00». Отправитель — М.В.
Сердце провалилось в пустоту, а затем забилось с такой силой, что звон отдался в висках. Это сообщение было ключом, поворачивающим время вспять.
— Что-то важное? — мама обернулась, заметив, как я замерла посреди пешеходного потока, будто вкопанная.
— Нет, — я почти физически ощутила тяжесть лжи на языке и сунула телефон в самую глубь кармана. — Просто... Даня спрашивает, не нужно ли чего привезти из дома.
Мы пошли дальше, но волшебство вечера испарилось. Яркие вывески померкли, звуки города стали приглушёнными, будто доносились из-за толстого стекла. Старый аэропорт... То самое место, где мы с Марком впервые остались наедине. Место, хранившее таинство нашего начала.
— Ты вся напряглась, — мама мягко взяла меня под руку, и её прикосновение вернуло меня в реальность. — Может, зайдём в парк? Там сейчас должны зажигать гирлянды.
Я лишь молча кивнула, стиснув зубы до боли.
Часы показывали 19:00. Я была абсолютно уверена, что он уже ждёт. Он всегда приходил заранее.
Мы сидели на холодной лавочке, наблюдая, как на главной аллее одна за другой вспыхивают тысячи огней. Мама что-то рассказывала про инвентарь для своего нового салона, но её слова разбивались о навязчивый образ, стоявший перед моим внутренним взором: он, прислонившийся к своей чёрной машине, с глазами, в которых читалась та же буря сожаления и надежды, что бушевала и во мне.