Лиля и Глеб уже сидели в углу у окна — она, как всегда, в своём «боевом» чёрном платье, с идеально прямыми волосами и пронзительным взглядом. Он — в тёмно-синей рубашке, которая выглядела так, будто только что покинула вешалку магазина. Лёгкая небрежность в его облике была, как всегда, тщательно продумана.
— Наконец-то! — Лиля махнула рукой, заметив нас. — Мы уже начали без вас.
— Начали что? — с подозрением спросил Даня, делая шаг к столику.
— Суд над вами за опоздание, — усмехнулся Глеб, поднимая бокал с чем-то рубиновым. — Приговор — ещё один раунд коктейлей.
Я села рядом с Лилей, а Даня замешкался, оглядывая зал — его взгляд нервно скользил по лицам, выискивая одну-единственную.
— Кто эта счастливая, кстати? — спросила я, чтобы немного разрядить обстановку.
— Её зовут Инна, — Даня поёрзал на месте, поправляя несуществующие складки на рукавах. — Мы познакомились на той вечеринке после концерта. Она играет на контрабасе в группе, которая тогда заняла первое место.
— О, музыкантша, — протянула Лиля, приподнимая бровь с лёгким скепсисом. — Надеюсь, адекватная, без утиных губ и силиконового налёта.
— Лиль! — я бросила в неё скомканную салфетку и строго посмотрела.
— Ну а что? Мы должны знать, с кем имеем дело, — она беззлобно пожала плечами, но в глазах читался искренний интерес. — Подходящая ли она партия нашему Данечке, вот что важно. — И, не удержавшись, потрепала его за мягкие кудри. Даня тут же смущённо отмахнулся, пытаясь сохранить остатки достоинства.
— За месяц я выяснил только то, что она неплохо ко мне относится, а на концерте не шарахалась от моих шуток, — пробормотал он, стараясь вернуть волосам прежний хаотичный порядок.
В этот момент дверь тихо скрипнула. На пороге появилась девушка. Высокая, почти модельной худобы, в коротком розовом пиджаке, идеально сидящем на узких плечах, и в белых джинсах, подчёркивавших длину ног. Но дело было не в одежде. Всё в ней дышало спокойной, почти отстранённой уверенностью. Её походка была лёгкой, но весомой — каждый шаг отмерял пространство, которое она без спроса занимала. Прямая спина, высоко поднятый подбородок.
Её платиновые волосы были идеально выпрямлены и ниспадали на спину тяжёлой, глянцевой волной, могущей составить конкуренцию разве что Лилиным чёрным локонам. Лицо с чёткими, чуть заострёнными скулами и полными губами казалось невозмутимым, но в уголках рта таилась лёгкая, словно бы снисходительная полуулыбка. А её глаза… Большие, светло-голубые, почти ледяные. Они медленно скользили по залу, будто сканируя и оценивая каждую деталь, и в их глубине читался не столько интерес, сколько холодноватая аналитичность.
Даня, словно по команде, выпрямился, как струна. Его пальцы судорожно сжали мою руку под столом.
— Всё, она здесь, — прошептал он, и в его голосе прозвучала паника. — Три кивка, помнишь?
Я кивнула и выдавила ободряющую улыбку.
— Расслабься. Ты в безопасности.
Инна приблизилась. Даня вскочил и замахал рукой, будто боялся, что она пройдёт мимо.
— Привет! Это Лиля и Глеб. А это Вероника, — выпалил он, слегка запинаясь. — Мои самые лучшие друзья.
— Привет, — голос Инны оказался на удивление тёплым и бархатным, контрастируя с её холодноватой внешностью. — Слышала о вас немало.
— Надеюсь, не всё плохое, — буркнула Лиля, изучая её с ног до головы пристальным, не скрывающим интереса взглядом.
— Даня говорил, что ты остра на язык, — Инна усмехнулась, и в её глазах мелькнула искорка понимания.
— Даня в целом слишком много говорит, — парировала я, слегка склонив голову набок и обнимая друга за плечи в жесте поддержки.
Девушка рассмеялась — тихо, но искренне — и опустилась в кресло напротив. Её взгляд снова перешёл на Лилю — тот самый, внимательный, аналитический, но без нажима.
— А тебя я видела на выступлении, — сказала она. — Вы заняли второе место, да? Но, как по мне, — вы выступили очень сильно. Особенно твоя партия на фортепиано. Она была… красивой и по-настоящему трагичной. Чувствовалась глубина.
На обычно невозмутимом Лилином лице промелькнула тень неподдельного удивления, а затем губы дрогнули в почти невольной, сдержанной улыбке. Этого точного, небанального комплимента и уважительного тона оказалось недостаточно, чтобы она перестала рассматривать Инну просто как «таракана под микроскопом».
— Значит, у тебя есть вкус, — коротко кивнула Лиля, пригубив бокал. Её взгляд, однако, стал чуть менее острым.
Так начался вечер. Тёплый, немного нервный, но обещающий что-то новое. Что-то, чего нам всем давно не хватало.
Коктейли текли рекой, разговоры становились громче и свободнее. Даня понемногу оттаивал: уже не ёрзал в кресле, не цеплялся за наши рукава — он наконец начал дышать ровно и даже смеяться. Инна оказалась действительно неординарной: без фальши, без наигранного кокетства, без дурацкого хихиканья. Она говорила спокойно, размеренно, с приятной хрипотцой в голосе, и её лёгкая улыбка будто говорила: «Я никуда не спешу, мне интересно».
Но чем дольше длился вечер, тем отчётливее проступала её натура. Её уверенность граничила с лёгким высокомерием, а спокойствие — с отстранённостью. Её взгляд, тот самый, ледяной и аналитический, чаще всего останавливался на Лиле и Глебе, будто она разгадывала сложное, но интересное уравнение. С Даней же она общалась с чуть заметной снисходительностью, мило, но как-то по-свойски, с намёками на шутки, понятные только им двоим. Со стороны это всё ещё напоминало скорее дружескую беседу, чем романтическое свидание.
Я не знала всех нюансов их отношений — да и, если честно, не моё это дело. Главное, что в присутствии Инны Даня был спокоен и, кажется, счастлив. А мы с Лилей и Глебом были рядом — его надёжный тыл, который всегда поймёт, поддержит и ни за что не даст в обиду.
Я обхватила ладонями бокал с мохито, уже покрывшийся мелкими каплями конденсата. От прохладного стекла руки стали чуть влажными. И вдруг...
Дверь бара резко распахнулась, будто кто-то распихал воздух плечами, впуская в уютное тепло шумную, слишком яркую и неуместную компанию. Я машинально обернулась — и остолбенела. Сердце стукнуло один раз — звонко, как удар в медный гонг.
Трое парней. Знакомые силуэты. Я не видела их с того самого дня в ночном клубе, но тело узнало их быстрее, чем мозг успел среагировать. Один в тёмно-зелёной куртке, другой с гелем в волосах, третий — с той самой бородой и усами. Друзья Марка.
Мир вокруг вдруг стал липким и медленным. Музыка, разговоры, смех — всё отступило, будто заглушилось ватой. Я осталась внутри какого-то стеклянного пузыря, один на один с паникой.
Они ещё не заметили меня — о чём-то спорили у стойки, переговариваясь громко, через плечо. Я резко опустила взгляд, пытаясь спрятаться за собственным бокалом, словно за щитом. Руки стали ватными. Пальцы обхватывали стекло, будто цеплялись за спасательный круг.
Не смотрите сюда. Пожалуйста. Только не сейчас…
Но было поздно. Я почувствовала взгляд — тяжёлый, изучающий, холодный. Подняв глаза на долю секунды, я встретилась с ним. Это был тот самый мужчина — с бородой. Он смотрел прямо на меня. Глаза прищурены. Губы сжаты в тонкую линию. Узнал. Без сомнений. Я отвела взгляд слишком резко — как если бы оглянулась на крик. Поздно.
— Ты в порядке? — Лиля быстро наклонилась ко мне, её голос стал тише. — Ты вся напряглась.
— Всё нормально, просто… жарко, — выдавила я. Горло сдавило так, будто я проглотила наждачную бумагу.
Мужчина у стойки ничего не сказал друзьям. Просто отвёл взгляд, как будто сделал галочку в списке. Они забрали заказ в бумажном пакете и вышли так же резко, как появились. Моя спина осталась мокрой от стресса, как после душа.
— Эй, это случайно не... — начал Даня, обернувшись к выходу.
— Да, — прервала я резко, почти отрезала. — Но, пожалуйста, не смотри в их сторону. Не надо.
Молчание за столом повисло глухо и неудобно, как замирание сердца после сбоя ритма. Я всё ещё не могла выровнять дыхание. И вдруг в голову, словно клин, вбилась мысль: