Когда я подняла глаза, то встретилась с его глубоким взглядом, в котором отражался весь окружающий мир, но в то же время хранящим в себе холод и непроницаемость. Его темно-серые, как грозовое небо глаза были необъяснимо притягательными, и они словно просвечивали меня насквозь, вызывая одновременно восхищение и смятение. Я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло и непроизвольно замерло.
Он был высоким — настолько, что мне приходилось задирать голову, чтобы встретиться с его взглядом. На вид ему было от двадцати пяти до двадцати восьми лет, молодой преподаватель. Его чёрные волосы аккуратно уложены набок, придавая ему вид человека, который ценит порядок и контроль. Широкие брови немного хмурились, словно он задумался о чем-то важном, а я все еще стояла у двери, и моя ладонь словно прилипла намертво к холодной металлической ручке.
— Вы опоздали, — серьёзным голосом ответил преподаватель, глядя на меня безразличным взглядом.
— Формально я не опоздала, дверь еще не была закрыта, — вступила я в диспут, не соображая, зачем я это делаю.
Я никогда не перечила в школе учителям, а здесь слова сами лились из меня, как поток, который я не могла контролировать.
— Ваше имя и фамилия?
Я попыталась собраться с мыслями, чтобы ответить на его вопрос, но голос дрожал.
— Благоволина Ника, — произнесла я, стараясь говорить уверенно, хотя сердце словно сбилось с ритма. Мое имя прозвучало тихо, почти робко, но я старалась не показывать, как сильно он на меня влияет.
В коридоре и в аудитории царила напряженная тишина. Казалось, что весь мир сузился до этих серых глаз и ощущений, которые они пробуждали.
— Заходите, Ника, — его голос звучал строго, но внутри него скрывалась некая глубина, словно он сам был пленником своих правил и принципов. А может, мне просто так хотелось думать.
Я, не обращая внимания на однокурсников, быстро проскользнула на самый дальний ряд трибуны, стремясь укрыться от взглядов, чтобы остаться незамеченной и безмолвной. К сожалению, сегодня Лили не было: она предупредила, что посвятит несколько дней репетициям.
С шумом закрывая дверь, преподаватель привлек к себе всеобщее внимание, усевшись на край стола в этой просторной и светлой аудитории.
— Меня зовут Милеев Марк Викторович, и я — преподаватель клинической психологии. Знакомиться с каждым из вас не буду, чтобы не терять время. Но будьте уверены, я запомню каждого во время занятий. Опоздания для меня неприемлемы; если вы не успели войти в аудиторию, пока дверь была открыта, — вы опоздали. Если вы пропустили более трех занятий — доступ к ним будет для вас закрыт. В первую очередь это нужно вам, а не мне, так что учитесь дисциплине, это не школа. А теперь откройте тетради и запишите тему: «Введение в клиническую психологию».
Слова преподавателя прозвучали, как гром среди ясного неба и меня они сразу отрезвили. Все студенты, ошарашенные его заявлением, переглядывались в молчаливом недоумении, пытаясь понять, что происходит. Игнорируя наше замешательство, мужчина начал лекцию, слова которой сами собой сыпались из его уст. Без пособий и книг, как запись на кассете, он вываливал на нас действительно сложный материал, насыщая его глубокими мыслями и увлекательными примерами.
Первую половину лекции я писала, не отрываясь от тетради, словно каждое слово было на вес золота. Но, когда мышцы в руке и пальцах ослабели, я решилась сделать небольшую паузу и, вспомнив уроки начальной школы, провела гимнастику для мелкой моторики. Во время короткой паузы я заметила, как многие однокурсницы то и дело стреляют глазками в преподавателя. Лекция, как и сам предмет, была не из легких, но, кажется, женскую половину это не особо волновало. Мне же было страшно взглянуть на Марка Викторовича. Однако все же любопытство одержало верх, и, стараясь выглядеть сосредоточенной студенткой, старательно записывающей лекцию, я время от времени посматривала на него, оценивая, так сказать, вместе с остальными девушками.
Его сдержанный, официальный стиль идеально соответствовал его характеру — строгому, собранному и безупречному.
Даже простой комплект из белоснежной рубашки и классических черных брюк сидел на нем с таким безупречным шиком, будто это был дизайнерский костюм. Особенно завораживали его руки: закатанные рукава обнажали сильные, но изящные запястья, где каждый сосуд и сухожилие прорисовывались под кожей, создавая сложную, живую карту. В этой детали заключалась не просто физическая красота, а обаяние уверенной силы.
Когда я снова подняла голову, то внезапно встретилась с его тяжелым и пронзительным взглядом – кажется, я была поймана с поличным. На этом моя игра в гляделки была окончена.
Вскоре прозвенел сигнал, уведомляющий об окончании пары, вся группа, включая меня, с лихорадочным темпом начала собирать вещи, стремясь покинуть теперь уж ненавистную нам аудиторию на два года и сам университет. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, я набрала номер Лили, чтобы договориться о встрече в кафе при университете, куда уже бежали некоторые студенты. Но дальше, чем на пять метров я не смогла убежать.
Рванув к выходу на высоких скоростях, я вдруг ощутила болезненный щелчок: нога подвернулась, и я надеялась, что треснул лишь каблук, а не моя кость. Оказавшись, как фламинго, стоящим на одной ноге, я ухватилась за университетский забор, размышляя о том, как добраться до ближайшего магазина, чтобы купить хоть какую-то обувь. Со стороны я могла показаться защитницей плетеной ограды, правда, моя защита не продлилась больше двух минут. Когда другая нога устала удерживать баланс, я опустила ее на грязную землю, едва сдержав стон. И именно в этот момент мимо меня на парковку прошел мой уже знакомый преподаватель, не удостоив меня взглядом. Зато когда он уселся в чёрный, как, наверное, и его душа, автомобиль, то ухмыльнулся, глядя на меня, и сорвался с места. Весь день с самого начала пошёл наперекосяк! В порыве раздражения и злости я сняла вторую туфлю и ударила шпилькой по железным воротам, окончательно сломав свою обувь и надежду на спасение.
Теперь уже не в лодочках, а в подобии балеток я с опозданием, но всё-таки добралась до места встречи, кинув сумку на столик в кафе, заставив Лилю подпрыгнуть.
— Воу, что произошло? — спросила девушка, вытирая остатки разлившегося латте с поверхности стола.
— Второй день учёбы, а я уже успела отличиться: мало того, что проспала две пары, сломала свои новые туфли, так ещё и повздорила с преподавателем, — с горечью рассказывала я подруге, помогая ей убирать кофе.
— Меня не было всего день. Что такого могло случиться, что ты уже в контрах с кем-то? — с удивлением спрашивала Лиля, подозвав к нам официантку и заказывая мне чашку чая.
— У тебя же есть лекции по клинической психологии? — с грустью поинтересовалась я.
— Только не говори, что ты чем-то насолила Милееву, — с ужасом в глазах произнесла однокурсница, ставя свой стаканчик с латте обратно на стол.
— Именно. Не то чтобы мы поругались, но, похоже, он теперь меня запомнил. Кстати, ты пропустила занятие. Он сказал, что после трех пропусков не впустит на свои лекции, — изливала я информацию подруге, которая внезапно замолчала, а я продолжила свой монолог. — Мне теперь что, под дверью его лекций ждать? А ты можешь забыть о своих репетициях во вторник и пятницу, когда у него пара!
— Вот блин! Ты серьезно? — с ужасом спросила Лиля, вытаращив на меня свои бездонные глаза, на что я обреченно кивнула.
— Он нам такую свинью, конечно, подложил, но главное, что у нас есть лекции, — я попыталась найти хоть что-то хорошее в этой ситуации, пока однокурсница нервно потирала виски. — Правда я не помню, чтобы их фотографировала, наверное, упустила, можем сейчас зайти к тебе?
— Понимаешь... — неуверенно начала она. — Когда училась моя сестра, этот предмет вёл старый профессор. Но, к сожалению, из-за проблем со здоровьем он ушёл, и его заменил Марк Викторович, как только окончил университет. Поэтому у меня нет его лекций, а даже если бы и были, нам всё равно придётся посещать каждую! — почти кричала от злости Лиля, нервно запуская пальцы в волосы.