— То есть проблем точно нет? — уточнила я, не отрывая от отца взгляда.
— Нет. Всё идёт по плану. Тьфу-тьфу-тьфу, — он привычно «сплюнул» трижды и постучал по столу. — Я напишу Глебу, чтобы он заехал к тебе, оформил билеты по твоему паспорту.
— Не надо, — перебила я быстро. — У меня есть его номер. Я сама с ним свяжусь.
Отец кивнул, заметно обрадовавшись, что я беру инициативу в свои руки.
— Вот и отлично. Приезжай скорее. Тебе здесь понравится. Я очень соскучился, Ник.
— Я тоже, папуль. Береги себя, ладно? — сказала я, улыбаясь, хотя внутри всё сжалось в тугой комок.
— Скоро увидимся, — тихо ответил он и, махнув рукой, завершил звонок.
Экран погас, оставив после себя тишину и гул в голове. Я долго сидела неподвижно, вглядываясь в собственное отражение на чёрном дисплее.
Теперь у меня был официальный повод поговорить с Глебом и решить сразу два вопроса: первый — почему он ничего мне не сказал о том, что едет со мной, и второй — раз на работе всё хорошо, что же с ним происходит? Не теряя времени, я сразу написала ему сообщение с просьбой встретиться и принялась ждать ответа.
Глеб ответил через несколько минут — коротко и сухо: «Заеду завтра в 6 вечера». Никаких объяснений, никаких вопросов. Как будто он заранее знал, что я напишу.
Днём на парах Лиля не унималась, сыпала теориями и тактиками допроса, но мне они были не нужны — я уже знала, с чего начну.
Вечером Даня, будто почувствовав момент, ушёл на серьёзный разговор с Инной, оставив нас наедине, — за что я мысленно поблагодарила его.
С Глебом мы за полгода хоть и сблизились, находясь в одной компании, но до настоящих откровений было далеко. Он всегда держал дистанцию — не грубо, а скорее осторожно. Будто внутри у него было что-то, что нельзя показывать. Сейчас же он казался почти чужим.
В шесть ровно раздался звонок в дверь. Я открыла — Глеб стоял на пороге в тёмной футболке, джинсах, руки в карманах, глаза потухшие. На щеке — не ссадина, нет. Настоящий синяк: тёмный, плотный, будто от сильного удара.
— Привет, — выдавил он с наигранной, слишком широкой улыбкой. — Вызывала?
— Привет, заходи, — кивнула я, отступая в сторону. — Кофе будешь?
— Да нет, спасибо, — он прошёл в гостиную, но не сел, остался стоять у окна, как человек, который не собирается задерживаться. Или... готов к побегу.
— Ты в курсе, что у нас скоро сессия? — начала я издалека, наблюдая за его реакцией. Хотела дать ему шанс самому заговорить. Может, вспомнит о билете, о поездке, о Кипре.
— Конечно, — он кивнул, глядя в окно. А потом вдруг тяжело опустился на диван. — Чёрт…
Он достал телефон, принялся лихорадочно что-то искать. Я молча подошла и протянула ему паспорт. Его глаза на секунду вспыхнули: удивление, вина и что-то ещё — будто я застала его с поличным.
— Ник, я совсем забыл про билеты. Прости, правда. Я сейчас всё оформлю, могу использовать твой ноутбук?
— Конечно, — я кивнула в сторону своего письменного стола.
Пока он устраивался, я заметила на его руках следы старых синяков, тонкие шрамы, сбитые костяшки. Он быстро спрятал ладони под стол, но было поздно — я уже всё увидела.
Устроившись за столом, он достал свой паспорт, открыл и положил рядом с моим, а затем принялся быстро вбивать данные в информационные поля на сайте авиакомпании. Я решила действовать с помощью метода, который в психологии называется элиситация, — простыми словами, скрытного выуживания информации.
— Отец сказал, ты везёшь ему какие-то документы. Значит, мы там ненадолго?
— Вообще-то… на несколько недель. Может, на месяц, хотя хотелось бы подольше. Там, знаешь, солнце, море… отличная возможность отдохнуть от всего. — Он выдал это бодро, почти весело. На лице мелькнула улыбка. Но она была не к месту. Слишком неестественная.
— Да уж, неплохой способ спрятаться от реальности, — подметила я и сделала шаг ближе. — А с лицом что? Опять спортзал?
Он фыркнул, усмехнулся и даже слегка покачал головой.
— Сорвался с турника. Как первокурсник, честно. Даже самому смешно. Стыдно, но... весело, если подумать.
— А руки? — не унималась я, кивая на его сбитые костяшки.
— А, это? — Он развёл ладони, как будто показывал фокус. — Дрова колол на даче. Топор соскочил. Ну, бывает.
Он пытался превратить всё в шутку. В каждую рану, в каждый синяк он вставлял историю, приправлял иронией, чтобы я не копала дальше, чтобы всё казалось незначительным. Но эти истории были слишком гладкими, будто приготовленными заранее. В итоге я не выдержала.
— Глеб… — начала я серьёзно.
Он тут же резко встал, словно испугался тона.
— Всё в порядке, Ник. Честное слово. Просто неудачная неделя. У всех бывает, верно? — он выдал это с такой «искренней» улыбкой, что на миг я даже поверила. — Может, на Кипре вытащишь меня на пляжный волейбол, — добавил он. — Там я точно синяков ещё поднаберу.
Он похлопал меня по плечу — легко, как старший брат, и направился к двери. Походка его была расслабленной, даже немного нарочито лёгкой.
Но когда он наклонился, чтобы завязать шнурки на кроссовках, я заметила, как его лицо исказилось от боли. Он быстро выпрямился и поймал мой взгляд. В глазах на долю секунды мелькнуло что-то — страх? отчаяние? — но тут же исчезло.
— Всё хорошо, — снова повторил он. — Не парься, Ник. Правда.
Дверь за ним закрылась. А я осталась одна, сидя на краю дивана, глядя в экран ноутбука, на котором уже мигала кнопка подтверждения покупки билетов.
Он пытался делать вид, что всё нормально, но всё было иначе. Внутри меня скреблось ощущение, что он только что соврал мне самым искусным способом, который знал. И самое пугающее — он почти заставил меня поверить.
Почти.
Глава 35
Вероника
К концу мая университет погрузился в привычный хаос: сессия подбиралась незаметно, но беспощадно, и каждый спасался, как мог. Одни лихорадочно переписывали пропущенные лекции, другие метались между преподавателями, выбивая себе «автомат» за красивые глаза и активность на семинарах. По коридорам с озлобленным видом носились старшекурсники с недописанными курсовыми и дипломами, и только первокурсники всё ещё вальяжно шагали сквозь этот апокалипсис, словно всё это их не касалось и никогда не коснётся.
Наша компания всегда находила время, чтобы насладиться теплом и обществом друг друга. Сегодня, например, мы выбрались на террасу небольшого ресторана, где подавали исключительно блюда из морепродуктов, — отдыхать, дышать, ловить момент.
Был ли сегодня праздник? Формально — нет. Но у каждого из нас был свой личный повод поднять бокал и сказать: «Ну, за это».
Даня всё-таки порвал с Инной. К счастью, времени на привязанность было слишком мало, поэтому на моём плече он почти не плакал. Вместо боли он выбрал зрелость: принял всё как опыт и решил больше не бросаться в отношения ради самих отношений. «Уж лучше честное одиночество, чем фальшивые отношения», — сказал он, и я поддержала.
Лиля, напротив, готовилась к полному погружению в мечту: летние гастроли с театральной труппой, куда её взяли на испытательный срок. Если она вольётся в их коллектив и покажет свои способности на максимум, то они станут её второй семьёй, а такие путешествия по городам — частью жизни. Она, по её словам, была готова к любому исходу событий. Если всё получится, то ей придётся перевестись на заочное отделение, так как посещать лекции она физически не сможет, а если её не примут, то будет пытать счастье в других труппах, которые, с её слов, хоть и не настолько популярны, но ничем не хуже.
Разговор с Глебом немного её успокоил, но не развеял тревогу до конца. Возможно, она просто накрутила себя? А может, и правда совпадение — те синяки, порезы, странное поведение? Ведь он стал спокойнее, ссадины исчезли, новых не появлялось, голос стал ровнее, взгляд — чище. Словно кто-то нажал внутри него на кнопку «нормальность», и он стал прежним. Или хотя бы тем, кем мы хотели его видеть.