Я протянула руку, чтобы забрать её, и в этот момент его палец коснулся моей кожи. Лёгкое, почти невесомое прикосновение — а пронзило так сильно, как током в 220 вольт. Холод. Боль. Внутри всё рванулось в разные стороны — к нему и прочь, с одинаковой силой. Выдернув зачётку так резко, словно обожглась, и, кинув в него острый, серьёзный взгляд, развернулась и пошла прочь, оставляя друзей позади.
Какое он имеет право? Какое право он имеет касаться меня?
Быстрым шагом я спустилась на первый этаж и распахнула дверь университета. Летний воздух ударил в лицо — горячий, густой, липкий. Слепящее солнце било в глаза, но я даже не щурилась. Просто стояла и пыталась дышать.
Он коснулся меня. Словно имел на это право. Словно ничего не было. Словно не он исчез, оставив пустоту и эхо. Я закусила губу — до боли, до вкуса крови.
А что, собственно, случилось?
Вот в чём подлость. Ничего. Ни ссоры. Ни «прощай». Ни «извини». Один день он был, а на следующий — исчез, как будто его стёрли.
А я ждала.
Сначала — неделю. Потом — месяц. Потом — два. А потом начала злиться. На него. На себя. На мир, который позволяет людям уходить, будто это ничего не значит. И вот теперь он вернулся. И что? Он ждал, что я растекусь по полу? Упаду к его ногам: «О, Марк Викторович, как же я скучала!»
Нет. Нет. НЕТ.
Я вышла со двора университета и начала ходить взад-вперёд в ожидании друзей.
А если у него было объяснение? А если в тот день, когда я не пришла…? Ну уж нет. Если бы он хотел, он бы нашёл способ. Это не девятнадцатый век. Можно было написать, позвонить, да всё что угодно — только не стоять сейчас в аудитории, улыбаясь, как будто всё в порядке.
Я остановилась и прислонилась спиной к горячим железным прутьям забора, прикрыв глаза.
Почему он? Почему именно он?
Идиотка.
Я резко вдохнула и подняла голову.
Хватит. Вернулся? Отлично. Пусть преподаёт. Пусть улыбается. Пусть существует. Но я — больше не та дура, которая будет ждать.
В этот момент подошли Лиля и Даня. Они молча и одновременно обняли меня. Наверное, думали, что я разревусь прямо здесь и сейчас, но нет. Это означало бы признать поражение. Да и слёз уже не осталось.
— Ребят, — голос хрипел, но звучал твёрдо. — Идёмте в наше кафе. Мне нужен тройной эспрессо. И торт.
Потому что если и есть день, когда можно съесть целый торт без угрызений совести — то это он.
Глава 38
Вероника
— Девочка моя, как в тебя столько влезает? — Даня театрально приложил ладонь к сердцу, наблюдая, как я доедаю уже третий кусок шоколадного торта. — Ты меня пугаешь и восхищаешь одновременно.
— Это всё стресс. А стресс, между прочим, из-за вас, мужиков, — буркнула Лиля, ковыряя вилкой торт в своей тарелке. Через пару секунд, осознав, что ляпнула, она перевела взгляд на озадаченное лицо Дани и расхохоталась — звонко и почти истерично. — Ну, ты понял, что я имею в виду.
— Да понял-понял. Эй, ну не налегай ты так, оставь хотя бы для дома несколько кусочков, — засуетился Даниил снова обращаясь ко мне.
— Нет, сегодня это чудо кондитерского изделия не получит пощады.
— Можно я спрошу? — не выдержала Лиля, вытерев губы салфеткой. Она с шумом бросила её на стол и скрестила руки на груди. — Какого черта?!
— Информативно, мой беленький цветочек, — с усмешкой прокомментировал Даня, отпивая зелёный чай.
— Я всё ещё не могу понять, что это вообще было? — Лиля повернулась ко мне. — Он просто пришёл, как ни в чём не бывало, провёл зачёт — и что? Мы должны сделать вид, что ничего не произошло?
Я молча ковыряла вилкой остатки торта, избегая её взгляда.
— И самое мерзкое, — не унималась она, — он даже не попытался что-то объяснить. Ни «извините», ни «всё сложно», ни «у меня были обстоятельства». Ноль. Как будто эти полгода вычеркнуты.
— Может, у него действительно были причины… — осторожно вставил Даня.
Два ледяных взгляда встретились на нём одновременно.
— Ой, Дань, ну не смеши, — отмахнулась Лиля. — В наше время если человек хочет — он найдёт способ. У него что, руки отвалились? Телефон испарился? Или он в космос улетал?
— Может, он был в коме, — попробовал пошутить Даня, но тут же понял, что зря.
— Ага, и вышел из неё ровно к зачёту. Удобно, не находишь? — я подняла на него глаза.
— Ладно-ладно, сдаюсь, — он вскинул ладони. — Мне, если честно, вот что интересно: а где его невеста? Между прочим, я посмотрел, и на нём до сих пор нет кольца, разве это не странно? Он был помолвлен ещё полгода назад, а свадьбу так и не сыграли, что ли?
Я замерла. Сердце пропустило удар.
— Так… — я отложила вилку. — Это не наше дело. И вообще — мне всё равно. Что у него и кто у него. Это больше не важно.
Но голос предал меня — задрожал на последних словах.
— Ну-ну, конечно, «всё равно», — протянула Лиля, картинно всхлипывая. — Только вот пообещай мне: если он вдруг, в чём я почти уверена, напишет и предложит встретиться — ты не пойдёшь. Слышишь? Не пойдёшь!
Даня резко напрягся. Его взгляд метался между нами, в нём промелькнула паника. Я тоже замерла.
— Не надо так, — тихо сказал он. Голос его был глухой, почти сдавленный. — Ты не можешь брать её на слабо. Это не шутки, Лиль. Это чувства. Настоящие. Ты разве не видишь?
В его голосе что-то надломилось, и на секунду в кафе повисла тишина.
Мы с Лилей уставились на него.
— Ладно-ладно, малыш, я же несерьёзно, ты чего! — спохватилась она и потянулась к нему.
Она не знала. Не знала, что пережил он сам. Не знала, как всего лишь один разговор мог бы изменить всю его личную жизнь.
— Я уезжаю через пять дней, так что мне сейчас совсем не до этого, — я попыталась улыбнуться, но вышло натянуто. — Хочу сделать генеральную уборку перед отъездом, чтобы не возвращаться в хаос.
— У меня, кстати, билет уже на сегодня. Вечером выезжаю домой, — Даня сказал это с такой виноватой миной, будто бросает меня одну на необитаемом острове. — Может, останусь ещё на денёк? Помогу с уборкой, с чемоданом… да хоть полки отмою.
— Не глупи, — я качнула головой, стараясь не показать, как его предложение ударило в самое сердце. — Я справлюсь. Правда. Поезжай, отдохни хоть немного. Не думай обо мне.
— А я, — подала голос Лиля, застёгивая клатч, — уже через неделю уезжаю на гастроли. Буду очень по вам скучать, котики. Не забывайте скидывать в чат фоточки с отпуска, ладно? Мне нужно знать, кто что ел, как кто сгорел, и кто кого поцеловал.
— Обещаем! — синхронно ответили мы с Даней и рассмеялись, а потом втроём слились в объятии. Смешном, скомканном, но таком родном.
После того как Лиля ушла, мы с Даней принялись собирать его вещи. Комната словно выдыхала вместе с каждым опустевшим ящиком. Я чувствовала, как с каждой его рубашкой, аккуратно сложенной в чемодан, исчезает что-то из моего пространства.
— Я буду скучать, — призналась я, тихо подходя к нему и обнимая со спины. — Может, это эгоизм, но… возвращайся поскорее, ладно?
Он повернулся, прижал меня к себе, погладил по волосам. — Вернусь, как только скажешь, девочка моя. Ты же знаешь: я всегда на связи для тебя.
В этот момент завибрировал его телефон.
— Такси, — сказал он, мельком взглянув на экран.
— Может, я провожу тебя до вокзала?
— А потом ты одна будешь возвращаться по темноте? — он покачал головой. — Не надо, дорогая. Останься дома. Отдохни лучше и помни…
Он замолчал на секунду, и я уже знала, что он хочет сказать.
— Я за тебя. Что бы ты ни решила. Слышишь? Всегда.
— Знаю, — кивнула я.
Мы обнялись ещё так крепко, будто в последний раз. А потом он ушёл. Я всё еще стояла у двери, пока не услышала, как лифт увозит его вниз, а затем захлопнула её, опустилась на кровать и, свернувшись клубком, неожиданно быстро провалилась в сон. Наверное, усталость от эмоций пересилила тревогу.