— С кем?! — громче обычного воскликнула Лиля, поднимаясь с места в университетской столовой.
— Да потише ты, тебя весь город услышит! — попыталась я укротить подругу, которая, смеясь, уселась обратно на место.
— Парни, которые обсуждают браслеты Cartier лучше меня самой, вызывают вопросы. Даже я в этом не особо разбираюсь.
— Ну и что? — не унималась я, защищая своего нового друга. — В современном мире мужчина может разбираться в моде и украшениях ничуть не хуже женщины. Скоро он придёт, и ты сможешь познакомиться с ним, — добавила я, заметив, как Лиля открывает рот от удивления.
— Он будет обедать за нашим столом? Всегда? — торопливо спросила она, вздрагивая от звонкого голоса рядом.
— Привееет! — с приветственной улыбкой помахал правой рукой Даня, а левой поправляя ручку рюкзака на плече.
Я, наполненная радостью, подскочила с места и обняла его, и мы весело клюнули друг друга в щёчки несколько раз, из-за чего у моей подруги нервно дёрнулся глаз. Пока парень усаживался за стол, Лиля не скрывала своего изучающего взгляда, словно пытаясь разглядеть в нём что-то.
Поначалу Даня продолжал улыбаться, но вскоре заметил её холодное молчание и опустил глаза.
— Знаете… — тихо начал он, обращаясь больше ко мне. — Если вам не нравится моя манерность… если вам кажется, что я какой-то не такой… то, может, и не стоит сидеть вместе? Я уже привык, что меня не принимают.
Повисла напряжённая пауза. Я уже открыла рот, чтобы вмешаться, но Даня продолжил, чуть тише:
— Просто я другой. Я открыт ко всему новому. Мне интересно пробовать, узнавать, изучать.
— И в этом нет ничего плохого, — поспешила ответить я, смотря на подругу пристальным взглядом. — Правда, Лиля?
Та долго молчала. Она смотрела на Даню так, будто взвешивала его каждое слово, разрывалась между привычным недоверием и чем-то новым, едва уловимым. В её глазах метались сомнения: принять его таким, какой он есть, или оттолкнуть, как это делали другие.
Даня в это время сидел настороженно, словно готовясь в любую секунду подняться и уйти. Он опустил взгляд, сжимая вилку в пальцах, и я почти физически ощущала, как в нём нарастает тревога.
И вдруг Лиля выдохнула, будто отпуская невидимое напряжение, и уголки её губ дрогнули. Она наклонилась через стол, положила руку ему на плечо и с чуть лукавой улыбкой произнесла:
— Ну, малыш, это ты загнул, конечно, — в её голосе всё ещё звучала прямота, но теперь уже без насмешки. — Мы не выбираем друзей по тому, что они носят или в чём разбираются. Каждый из нас особенный. И было бы оскорбительно для нас, если бы ты думал иначе. Ты же так не думал?
И в этот миг парень, словно воспрявший, покачал головой и засветился от радости, а слезы блеском мерцали в его глазах. Так к нашей скромной компании добавился еще один человек, делая её еще более необычной.
Допив чай в университетской столовой, мы с унылыми лицами, понимая, что сегодня пятница, направились к кабинету клинической психологии за десять минут до звонка. В холле уже толпились студенты, явно напуганные прошлыми речами нашего строгого преподавателя.
Ровно за пять минут, словно по часам, вальяжно вышагивал Марк Викторович. Он разрезал толпу, как серфер волны, и все в страхе расступались. Лишь я, будто бы самая смелая и дерзкая, осталась у кабинета, пристально наблюдая за ним. На деле же я просто стояла как вкопанная, не в силах отвести глаз. Он открыл дверь и отошел в сторону, приглашая войти. Пока остальные медлили, я подошла почти вплотную к преподавателю, встретилась взглядом с его сузившимися холодными глазами и неспешно вплыла в аудиторию, заняв не последнее, а переднее и самое ближайшее место около его стола на трибуне. Не понимая, что на меня нашло, я чувствовала, как что-то внутри будоражит меня от этого взгляда. Он был слишком надменен, а я такое не люблю, и если он думает, что никто не сможет противостоять ему, то очень ошибается. Рядом со мной упала Лиля с недовольным видом, а позади нас сел Даня, чему-то загадочно улыбавшийся.
— Ну и что это было? — с пылающим любопытством прошептала подруга, наклоняясь ко мне.
— Минутное помутнение, — пожала я плечами, стараясь сохранить безразличие.
— Теперь придется записывать все его лекции, да еще и в первых рядах, спасибо, подружка! — буркнула Лиля, недовольно вытаскивая тетрадь и ручку.
Глава 4
Марк
Как же я обожал эти моменты! Едва переступив порог университета, я словно входил в арену, где взгляды новоиспечённых первокурсниц, наивно-восхищённые, преследовали меня, заставляя их юные головы неловко вытягиваться. Поддерживаемые более опытными сокурсницами, они бросали на меня хищные взгляды, украдкой подмигивая. Я же, делая вид, что остаюсь невозмутимым, целеустремлённо шел на третий этаж.
Моя репутация бежала впереди меня. Те, кто уже испытал на себе строгость моих занятий, прекрасно знали, что я не терплю вольностей и превыше всего ценю дисциплину. На лекциях я был воплощением требовательности и серьёзности: никаких задушевных бесед, как у других преподавателей, никаких компромиссов вроде «кто хочет тройку, подходите с зачёткой». Только старая, добрая школа, без каких-либо поблажек. Именно так учили меня, и я верил, что только такой подход по-настоящему эффективен.
Дисциплина начинается с малого, и я сразу дал понять: опоздания неприемлемы. Я и сам был студентом, знаю, как сладок утренний сон, как тяжело оторваться от подушки. Но со временем я выработал привычку вставать с первыми лучами солнца, даже без будильника. Уверен, студенты, пусть и не сейчас, вспомнят меня добрым словом, скажут спасибо. Поэтому, когда я приближался к аудитории, наслышанная обо мне толпа расступалась передо мной, а в глазах читался нескрываемый страх. «Сарафанное радио работает безотказно», – подумал я, вставляя ключ в замок и жестом приглашая группу «В» первого курса в кабинет.
Я знал, что пользуюсь успехом у студенток: об этом свидетельствовали многочисленные сообщения в социальных сетях, записки, оставленные в аудитории, подкарауливания у университета и даже признания в любви. Но ещё никто не осмеливался так нагло и так близко разглядывать моё лицо. Вероника — так она представилась в начале прошлого занятия, всеми способами пыталась привлечь мое внимание и на этот раз, вместо того чтобы дергать ручку двери, она решила показательно первой зайти в аудиторию смотря на меня при этом дерзким наглым взглядом. На её детский жест захотелось сразу же закатить глаза, но пришлось перетерпеть, ведь уже другие студентки проходя мимо меня стреляли своими глазками с длинными наращенными ресницами о чем-то между собой хихикая. Когда дверь была закрыта я принял свою любимую позу.
Я редко сидел за столом, чаще восседал на нем. Почему нет? Могу себе позволить! Наслаждался этими мимолетными видениями преподавания, этой возможностью делать так, как удобно мне. К тому же, я не старый профессор, чтобы возвышаться над заваленным книгами столом, изрекая непреложные истины. Мой стол всегда был девственно чист, на нем лежала лишь кожаная сумка-дипломат и… моя пятая точка. Лекции я знал наизусть, поэтому без запинки, монотонно излагал материал, делая редкие паузы.
Студенты, с лихорадочной скоростью записывая каждое мое слово, внимали мне, а я смотрел в окно. Физически я был здесь, но мыслями находился очень далеко. Мысли о предстоящей свадьбе вселяли смутную тревогу, грызущее сомнение в правильности принятого решения. Чувство, что все должно быть иначе, не покидало меня, но как именно – оставалось загадкой. Пасмурная погода, которая опустилась на город, идеально отражала смятение в моей душе. Какая ирония… Внешне я был собранным, организованным, безразличным, а внутри надломленным, потерянным и задумчивым. Оторвавшись от созерцания унылого пейзажа, я взглядом окинул студентов невольно задержавшись на Благоволиной.
Девушка торопливо конспектировала лекцию, ее записи больше напоминали неумелые каракули ребенка. Я невольно улыбнулся и замедлил темп, давая ей и остальным небольшую передышку. В моей позиции я мог беспрепятственно ее рассматривать, чем и занимался, пока ее взгляд был прикован к тетради.