Лёха терялся в догадках, к чему эта спешка? Что такого они могут пропустить сегодня у Селивановой? Он ее вообще терпеть не мог. Она часто доводила Котэ до белого каления или слез, причем по таким пустякам. Ляпнет что-нибудь глупое, а Котэ… Тем не менее Котэ с ней дружила. Даже жалела.
Они добежали до остановки и сели в нужный автобус, в полупустом салоне тревожно мигала тусклая лампочка, немногочисленные пассажиры угрюмо молчали. Лёха не заметил, как задремал у окошка, его разбудило недовольное переругивание пассажиров и шорох пакетов и сумок. Лёха посмотрел вперед. Автобус стоял, из-под капота валил черный дым, а водитель, матерясь, махал тряпкой и заливал двигатель водой.
– Что случилось? – спросил Лёха.
– Автобус сломался.
Выходить в темноту и угнетенность улицы не хотелось. Кутаясь в шарф, Котэ оглянулась по сторонам и сморщила нос.
– Ну тут и вонища, – сказала она гнусаво, зажимая лицо ладонью. – Надо забежать в магазин и купить что-нибудь к чаю. Погугли, есть тут вообще магаз или нет?
Лёха нехотя потянулся за смартфоном.
– Магаз может и есть где-то, но телефон не ловит сеть. Не могу ничего найти.
Шли молча. Котэ вяло пинала попадающиеся камни и банки из-под пива. Лёха гадал, зачем на ночь глядя, в день рождения, да еще в спешке тащиться в такую даль? Котэ будто прочитала его мысли:
– Извиниться надо. Я тут хватила лишку. Очень Вику обидела.
Котэ редко называла Селиванову по имени.
– Ладно, не расстраивайся, в первый раз что ли? – попытался утешить Лёха.
– Не в первый, но на этот раз я реально перегнула палку.
Лёха чувствовал себя неуютно. Котэ оскорбила Вику. Да они постоянно ссорятся. Вот в последний раз, в сквере, когда образовалась небольшая пауза в разговоре, Селиванова громко начала обсуждать прикид Котэ. Мол, на нее из-за этих военных штанов и берцев ни один дурак не клюнет. Потому что она в них страшная, как сама смерть. Вот вам и женская дружба.
Котэ вспыхнула, резко развернулась и схватила Вику за горло. Та тоже покраснела, глаза выпучила. У Котэ всегда так, не может контролировать эмоции, сразу или в глаз, или с ноги. Зря Селиванова ляпнула, конечно. Сама виновата. Лёха испугался, что Котэ сломает Вике шею и перехватил ее руку, мягко, но настойчиво отцепляя ее пальцы. Котэ очень странно на него посмотрела. В этот момент ее серые глаза были похожи на студеное февральское небо, подернутое легкой дымкой облаков.
В компании Котэ побаивались, поэтому при ней не обсуждали ее внешность, но за глаза бывало и посмеивались. Обсуждение ее одежды, вызвало бурные, хоть и сдавленные, смешки, которые она демонстративно пропустила мимо ушей.
– Дом Селивановой, – сказала Котэ, дернув за рукав Лёху. Он вздрогнул, вырываясь из задумчивости. Они остановились возле двухэтажного дома из красного кирпича. Котэ взбежала по ступенькам, юркнув в подъезд. Лёха за ней, стараясь не отставать. Она с размаха пнула дверь в квартиру Селивановой. Незапертая дверь легко распахнулась. Лёха не успел удивиться, как Котэ нырнула в темное пространство чужой квартиры. Он бросился следом за ней.
– Селиванова, где ты, коза?
Лёха схватил подругу за руку и развернул к себе. Спертый воздух квартиры, и темнотища еще больше давили на глаза.
– Ты чего?
– Эта тварь всю неделю отсылала мне с неизвестного номера всякие гадости… – Котэ тяжело дышала, распаляясь все сильнее. – Я все знаю про тебя! Я знаю, что ты сделала! И все такое.
Лёха выпустил ее руку:
– Зачем ей это надо? И что она такого могла про тебя знать?
Котэ медлила с ответом. Она стояла, задумавшись, склонив голову, и Лёха не мог видеть ее лица, только силуэт на фоне окна.
– Слушай, давай найдем, где тут включается свет? – тихо сказала она, развернулась и побрела к стене, пошарила немного и сквозь зубы выругалась, запнувшись. Тусклый свет одинокой лампочки Ильича залил комнату. Лёхе вдруг показалось, что он все это уже видел. Это, наверное, дежавю, решил он, чувство одновременно и нереальное, и прозаичное. Лёха сделал пару шагов навстречу Котэ, острая боль пронзила правое колено, поврежденное в прошлом году на футболе. Он скривился, но не согнулся от боли. Сдержался, ведь показывать свою слабость перед ней это выше его сил.
Крохотная комната, вся заставленная мебелью и заваленная вещами, выглядела неопрятной и грязной. Шкаф разверз свои двери, бесстыже обнажив содержимое. Грязные стулья завалены одеждой. Везде на полу громоздились пакеты, книги и слежавшиеся комочки пыли. Квартира выглядела нежилой.
– О нет! – Котэ бросилась в середину комнаты к столу, на котором разметались фотографии. Лёха с удивлением подошел ближе, наблюдая как она роется в ворохе фоток и вырезок из газет. Распечатанное крупным планом лицо Котэ перекрывала надпись, сделанная красными буквами: «Мне нужны твои пальчики».